Для проблемы в этой более узкой и единственно оправданной версии одна группа чувств может быть исключена с самого начала; в случае запаха, например, момент пространственности едва заметен, в случае звуков он спорный. Здесь достаточно показать, что, по крайней мере в случае оптического восприятия, утверждение о возможности отделения качеств от количеств подразумевает недопустимую подмену понятий. Когда Галилей говорит, что наше воображение (immaginazione) не может представить материю без формы и фигуры (figurata), в то время как нет никакого принуждения думать о ней как о белой или красной, необходимо провести двойное различие. Во-первых, несомненно, что когда мы говорим о вещи как о твердом теле, мы обязательно должны представлять ее в виде формы; но определенность формы не обязательна. С другой стороны, приписывать телу определенный цвет, конечно, произвольно или случайно, но красочность в целом, включающая также яркость, не может быть отнята у него. Я могу делать это как угодно: фигура всегда представляется мне в поле зрения как цветная, или как темная на светлом фоне, или наоборот. Конечно, это качество может быть проигнорировано при использовании и обработке фигуры, конечно, ее геометрические свойства могут быть представлены в символической форме, но качество как таковое никогда не исчезает для зрительного восприятия. Точно так же, если того требует цель исследования, я могу размышлять исключительно о качестве увиденной поверхности, не принимая во внимание ее форму и факт ее протяженности. Но поскольку все эти моменты всегда даны одновременно и в связи друг с другом, я не могу аннулировать один из них сам по себе, не аннулируя при этом и другие. Только конкретная детерминация изменчива для каждой области независимо от детерминации другой.
И то, что здесь было сказано в психологическом смысле о пространственном зрении или о видимых поверхностях, теперь относится в целом и объективно к содержанию опыта. Нигде мы не можем определить форму событий из данного, будь то в чисто геометрических или чисто механических терминах. Если стремиться к полноте наблюдения, то становится очевидным, что каждая вещь, каждый процесс содержит моменты, которые связывают его не только с пространственным контекстом. «Чисто механических процессов», – коротко и резко выразился Мах24, – «не существует». В реальности, казалось бы, чисто механические процессы всегда связаны с тепловыми, магнитными и электрическими изменениями; а чисто механические процессы – это абстракции по отношению ко всему содержанию опыта, абстракции, которые могут быть выделены из других фактов только в символической форме.
Это ни в коем случае не означает объективности качеств. Даже если наша чувственность заставляет нас всегда представлять количества и качества в неразрывной связи друг с другом, реальность все равно может быть свободна от качеств независимо от нашего восприятия. Пространственные свойства, которые проявляют сенсорные свойства, могли бы соответствовать положению дел, аналогичному пространственному порядку, в то время как количественным свойствам не соответствует ничего подобного, или же мы могли бы описать их объективную причину только с помощью пространственных определений, которые, однако, сами по себе мыслимы только в качественном обличье. И в этом нет никакого противоречия, если только скрытое пространственное расположение, которое должно объяснить специфическое качество определенного чувства, например, чувства зрения, в его возникновении и определенности, не воображается с помощью того же чувства. Если, например, последние частицы, скажем, электроны, через колебания которых возникает цвет, достаточно определены электрическими или тепловыми свойствами или их массой, то нет больше никаких оснований представлять себе эти частицы как цветные, даже если хочется думать о них ярко. Здесь тот факт, что мы обладаем большинством органов чувств, помогает избежать неизбежного в противном случае противоречия.
