– Да.
– Он в библиотеке.
Она сделала еще несколько быстрых шагов, но Рудольф придержал ее за плечи. Она стояла теперь на ступеньку выше; ее лицо было почти вровень с его лицом, глаза глядели прямо в глаза.
– Ты останешься? – спросил Гесс.
Она не отвела взгляда.
– Если уедешь завтра, то сейчас лучше не ходи.
Рудольф отпустил ее плечи и сошел вниз. Он не обернулся взглянуть, как поведет себя сестра, но, когда утром Эльза осторожно спросила о Маргарите, уверенно отвечал, что Грета, конечно, останется.
19 ноября в Бергхоф прилетел лорд Галифакс с заверениями, что Англия готова предоставить Германии «свободу рук в Восточной Европе» в связи с выдающимися заслугами фюрера по превращению Германии в «бастион Запада против большевизма». Назывались Австрия, Чехословакия, Данциг (Гданьск)…
Тем же утром в Бергхоф прилетел и Гиммлер. В его самолете прибыл также Вальтер фон Браухич, командующий танковыми частями рейхсвера, – честолюбивому выдвиженцу Фрича было предложено начать собственную игру.
Гитлер, совещаясь накануне с Гессом и Геббельсом, пожаловался им, что среди высших офицеров вермахта у него сторонников нет. «Они все в заговоре, – сказал он. – Верю одному Рейхенау, но его снова заблокирует эта старая лиса Рундштедт». Втроем они долго тасовали «вермахтскую колоду» и остановились на Браухиче, как самом подходящем на пост командующего сухопутными войсками вместо Вернера фон Фрича.
Гиммлер вместе с самим генералом привез и досье на него. Некоторые сведения о личной жизни кандидата только подтверждали, что выбор сделан правильно. Браухич собирался развестись с женой и сразу же вновь жениться на молоденькой Шарлотте Рюффель, преданном члене НСДАП и фанатичной поклоннице фюрера.
Секретное совещание у Гитлера началось в два часа дня, сразу после длительной личной беседы фюрера с Галифаксом, который помимо дифирамбов и заверений привез от Чемберлена вполне однозначное условие: Германия может перекраивать Европу лишь «путем мирной эволюции».
На совещании кроме самого фюрера присутствовали Гесс, Геринг, Лей, Гиммлер, Геббельс, Борман, Риббентроп, Браухич и Тодт. Стенограмма не велась. Гитлер предложил форму «дружеской беседы» и «личного улаживания», под которой подразумевалось, что все спокойно выскажут претензии друг к другу и дружелюбно поладят. Пример показали Геббельс и Риббентроп (которым накануне фюрер продиктовал компромиссное решение). Оба артистично сыграли свои роли: Геббельс «спокойно» высказал претензии, Риббентроп «дружелюбно» согласился ровно наполовину. После них слово попросил Борман, предложив вариант директивы, запрещающей впредь являться к фюреру с взаимоисключающими мнениями. Таким образом, сцена была подготовлена для следующей пары – Геринга и Лея, и Герман «спокойно» пошел в атаку:
– Мы все мечтаем о счастье и довольстве для немецкого народа, – объявил он. – Мы ради этого начинали нашу борьбу. Но народ будет счастливей, если получит такую армию, которой не нужно идти в бой, а довольно лишь сомкнуть ряды, дабы устрашить своих врагов. Такую армию, которая побеждает, не наступая…
Геринг трещал уже минуты четыре. Пару раз он делал паузы, сердито поглядывая на Лея, который уставился в широкие окна за его спиной. «Ну погоди ж… твою мать!» – про себя выругался Герман и пошел на таран.
– Такая замечательная организация, как «Сила через радость», созданная нашим товарищем, безусловно дает наглядное подтверждение заботы партии о трудовом человеке. Однако нашему товарищу нельзя забывать, что этот простой трудовой человек – немец! А для нас, немцев, отказ от удовольствий и есть высшее удовольствие и удовлетворенье! Трудовой фронт станет еще сильнее и… менее радостным… – Геринг внезапно почти выплюнул последние два слова с таким раздражением, что Геббельс невольно усмехнулся.
