Год семьи - страница 16

Сказать по правде, кое-кто за деревьями не видит леса. И вдруг, исключительно неожиданно и на редкость внезапно, Колыванов боковым зрением обнаружил совершенно посторонний ему предмет. Нет смысла ходить вокруг да около, пускать пыль в глаза и вешать лапшу на уши. С первого взгляда, незнакомая вещь смахивала на перчатку. Со второго взгляда, шофер опознал кожаную мотоциклетную крагу, неотъемлемую принадлежность любого инспектора дорожно-патрульной службы, который значительную часть служебного времени проводит в седле мотоцикла.

"Какой забывчивый!" – с мстительной усмешкой бескомпромиссно, безжалостно и беспощадно подумал Колыванов о старшем лейтенанте. И конечно, несмотря на подмоченную репутацию, на испорченные отношения и личную неприязнь, Колыванов чистосердечно и бескорыстно вздумал незамедлительно и безотлагательно вернуть крагу хозяину. Надо ли сомневаться, за всю сознательную жизнь шофёр не присвоил ни чужой собственности, ни материальных средств, ни даже копеечной безделушки.

Нравится-не нравится, дела – как сажа бела. Последующие события могли кого угодно сбить с толку и вывести из равновесия. Не успел Колыванов глазом моргнуть, из краги, словно птица из гнезда, выпорхнула денежная купюра. Трепеща в коротком полёте, точно осенний палый лист, ассигнация улеглась на пол и вздрагивала, как живая, отзываясь на тряску грузовика.

«Вот оно что!» – находчиво сообразил Колыванов и, в свою очередь, встряхнул крагу, как посуду с остатками жидкости.

Если не кривить душой, могло сдаться, будто порыв ветра своевольно взметнул охапку или ворох сухих листьев. Судя по листопаду, полицейский жил при дороге припеваючи, денег – куры не клевали, собаки не едали, а кошелька ко времени не нашлось. Разнообразные по достоинству ассигнации игриво разлетелись в тесном пространстве кабины, усеяли пол и сидение, а иные непринужденно прикорнули на щитке под ветровым стеклом.

Разумеется, в условиях денежных осадков любой водитель почувствует душевный разлад и смятение мысли, даже опытный шофер с большим стажем работы способен угодить в аварию или беспрепятственно совершить дорожно-транспортное происшествие с непредсказуемыми последствиями.

Ничего не попишешь, слезами горю не поможешь, поспешишь, людей насмешишь, пришлось остановиться. Колыванов опустошённо сидел, приходя в себя после острого приступа разочарования. « Какие ещё нужны доказательства?» – горько думал Василий, удрученный несовершенством человеческой натуры. В большинстве своём народ уже высказался, Колыванову ничего не оставалось, как примкнуть к общему мнению: вор на вора напал, вор у вора дубинку украл, вор честным людям не верит, вор на вора челобитную не подаст.

«А ведь я почти поверил ему», – мучительно переживал Василий свои заблуждения или, говоря проще, аберрацию зрения и рестрикцию чувств.

Если смотреть правде в глаза, за свою жизнь Колыванов неоднократно разочаровывался в людях – пора бы уже и привыкнуть. Но не привыкал, не привыкал, каждое новое разочарование болью отзывалось в груди. Вот и сейчас поведение инспектора сразило шофёра буквально наповал, он почти захворал, в глубине организма ныла совесть и страдала душа. Но и то правда, совесть без зубов, а гложет, она и не сосед, от неё не уйдёшь, она молоточком постукивает да послушивает, мучает, спать не даёт.

Переждав душевную боль и разочарование, Василий совладал с упадком настроения, кропотливо собрал все купюры, набил ассигнациями крагу, придав ей прежний вид и первоначальное состояние. Теперь он развернулся на перекрёстке, с достоинством подкатить к постовому, всем видом демонстрируя негативное отношение к мздоимству. Стыдись, мол, вор и взяточник, прощения не жди!