Год семьи - страница 3

Каждое утро Колыванов поднимался ни свет, ни заря – изо дня в день, из недели в неделю, из месяца в месяц – вот уже который год. Металлический таз Василий находчиво приспособил в помощь будильнику для безоговорочного усиления звука. Шофёр догадливо поместил будильник в таз, чтобы решительно взбодрить организм и кардинально повлиять на дремотное состояние тела. Как говорится, ни шагу назад! И никаких компромиссов, приговор окончательный, обжалованию не подлежит. Сообща будильник и таз могли покойника разбудить.

Сегодня, однако, Колыванов не проснулся. Будильник и таз по привычке растерзали тишину в клочья. Впрочем, надрывались зря, разбудить Василия не удалось. «Устал, бедняга», искренне посочувствовала мужу жена, пытливо заглянув в спящее лицо. С немым вопросом, если быть точным.

Что гадать, кто-то усомнится, кто-то не поверит, а на наш взгляд, жену можно понять. В те редкие дни, когда он ночевал дома, Колыванов, проснувшись, как правило, оказывал жене знаки внимания. Нынче, надо признать, муж повел себя на удивление безучастно, жена не знала, что и думать. Иначе говоря, проявила законное недоумение. "Неужто в пути поистратился? – подумала она подозрительно. – Неужели поизносился?

Нет нужды доказывать, Колыванов жену любил. Профессия, тем не менее, накладывала на чувства свой отпечаток. Супруги редко виделись, разлуки длились продолжительное время, короткие встречи случались наперечёт.

Если откровенно, своим присутствием Колыванов семью мало баловал. В повседневной жизни он практически отсутствовал и собой одаривал домочадцев исключительно мимолётно. Говоря проще, посещал семью Колыванов в зависимости от маршрута, условий движения и в полном соответствии с разнообразием дорожных причин.

Дни напролёт он колесил по дорогам, в пути ночевал, изредка появлялся в урочный день и час. Наведается домой раз в неделю, считай – повезло. Как говорится, и на том спасибо. Хотя случалось, Василий навещал семью ещё реже.

Обычно он приезжал под вечер в назначенное время, как поезд по расписанию. И как поезд на станции, присутствовал в доме строго ограниченный срок. Что Василия, что жену по жизни обуревали противоречивые настроения: с одной стороны, радость встречи, с другой – боль разлуки. Не успели свидеться, пора прощаться. Короткая побывка с вечера до утра, будто солдат в увольнении: ночь на все дела – на детей, на хозяйство, на задушевный разговор, на любовь – одна ночь, да и та не вся: хочешь-не хочешь, а с рассветом – в путь! Поневоле вывод напрашивается: бедному жениться, ночь коротка.

Он уезжал на исходе ночи, спозаранку, как говорится, едва проклюнется рассвет. Жена второпях собирала мужу дорожный харч, безутешно глотала слезы, проклинала судьбу. И Колыванов всякий раз чувствовал себя не в своей тарелке, печалился, уводил глаза. Что поделаешь, если такая работа, только и остается, что горестно вздыхать, да набраться терпения до следующей встречи. А впрочем, пора бы уже и привыкнуть – за столько-то лет!

Но не привыкали, не привыкали – ни он, ни она. Каждое прощание натурально выходит боком: тягостное впечатление, боль души, глаза на мокром месте, волнение в груди. Незавидная доля, врагу не пожелаешь. Кто видел, тот знает: жена без мужа – вдовы хуже.

Схожая картина часто наблюдается среди женатых мужчин. Недаром муж в отсутствие жены смотрится исключительно по-сиротски, жалость к нему рвёт сердце на части. Но если взглянуть правде в глаза, не зря, должно быть, по большому счету, шоферов уподобляют людям героических профессий – лётчикам, к примеру, разведчикам или морякам. Не зря! И кто бы сомневался, героическая профессия, как водится, предполагает в натуре долгое отсутствие и подразумевает крайне редкие свидания с женой. Словом, требуются сила воли, выносливость и другие яркие проявления.