Гольфистка. Последний удар - страница 15

На пороге стоял Максим.

В чёрном, с капюшоном, почти закрывающим лицо. Весь облик – чужой, не его. Не ироничного, не собранного, не уверенного. Тот, кто вошёл сейчас, был другим.

– Макс?.. – я шагнула ближе.

Он молча кивнул и хотел было пройти мимо, будто ничего не случилось, будто он просто зашёл «по пути», но я не позволила.

– Нет уж, стой. – Я схватила его за руку и потянула на кухню. – Ты где пропадал? Ты… – я замерла.

Максим вздёрнул плечо, едва заметно дёрнулся – и прыснул от боли. Я тут же отпустила руку и, испуганно всматриваясь в его лицо, откинула его капюшон.

Синяк.

Чёткий, тёмный, уже начинающий расплываться под глазом. Секунда – и я заметила ещё: ссадина на скуле, царапина возле уха.

– Максим… – выдохнула я. – Что случилось?

Он попытался отвернуться. На лице – всё та же полуулыбка, но уже вымученная, натянутая, как маска.

– На меня напали, – бросил он.

Слишком быстро. Слишком… не в его стиле.

Максим умел говорить уверенно, даже если это был полный бред. Но сейчас… он не мог врать. Я почувствовала, как внутри всё сжимается. Виктор молча наблюдал за ним из-за стола. Алекс – поднялся со стула и чуть нахмурился, как будто тоже уловил что-то не то.

– Где? – спросила я, глядя прямо в глаза. – И кто?

Максим опустил взгляд. Сжал пальцы на краю стола.

– Неважно. Я справился. Жив, как видишь.

– Ты не умеешь врать, Макс, – тихо сказала я.

– И сейчас ты не справился. Ты… едва стоишь.

Он медленно выдохнул, опёрся на край стола и откинул капюшон полностью.

– Они не просто так. Это было… предупреждение. – он проглотил слюну. – Я не тебе все докладывать. Влада.

Максим опустил голову, провёл рукой по лицу – будто стирая остатки себя, настоящего, того, кто всегда держался легко, кто защищал словами, а не кулаками.

– Прости, – бросил он, и голос у него вдруг дрогнул. – Мне… нужно на минуту.

Он повернулся и направился в сторону лестницы. Его шаги были чуть неровными, и я заметила, как он будто чуть прихрамывал.

– Макс… – я хотела окликнуть его, но сдержалась.

Он уже исчез наверху.

Я осталась стоять посреди кухни, всё ещё ощущая на пальцах тепло его руки, сквозь которую пробивалась боль. Алекс молча наливал себе чай, взгляд его был сосредоточен, но в глазах – внимательность и напряжение. Он ничего не сказал. Просто молча наблюдал.

И тогда, из-за моего плеча, раздался тихий, ровный голос Виктора:

– Я разберусь.

Я обернулась. Он стоял у окна, в лёгкой тени, спокоен, но с тем выражением лица, которое я знала слишком хорошо. Это было не обещание. Это была уверенность. Холодная, деловая, та, что появляется в нём только в моменты, когда дело касается чего-то очень личного.

– Ты знаешь, кто это был? – спросила я.

Он посмотрел на меня внимательно. Его взгляд был внимательным и слишком прямым, как будто пытался сказать больше, чем разрешал себе вслух.

– Ещё нет. Но узнаю. И если они тронули Макса, зная, что он один из нас… то это ошибка, которую они совершили в последний раз.

Я сжала губы.

– Он не говорит. Боится, что втянет нас.

– Тем более, – тихо ответил Виктор. – Он не должен с этим быть один.

Он подошёл ближе. На секунду задержался. Посмотрел на меня, как будто хотел сказать что-то… большее. Но просто кивнул и добавил:

– Я поговорю с ним.

И ушёл, не дожидаясь ответа. Его шаги были почти бесшумны. Но в этих шагах звучала готовность к буре.

Я осталась стоять на кухне, словно все стены вокруг стали слишком узкими. Воздух, ещё недавно пахнущий чаем и омлетом, теперь будто пропах тревогой. И одиночеством.