– Оливер! – теперь уже прорычал он, едва сдерживая желание отодрать прилипчивую девицу от брата. – Быстро в карету!
Брат, к счастью, послушался и, одарив девушку последним рукопожатием, поднялся в карету. Лакеи захлопнули дверцу, убрали ступеньку и кучер, стегнув лошадей, тронул экипаж с места.
– Еще увидимся! – прокричал Оливер, выглянув из кареты и маша девице рукой.
«А это вот вряд ли», – процедил себе под нос мужчина. И как только карета скрылась из вида, миновав подъездную аллею и нырнув под арку ворот, схватил девицу под руку и потащил в дом в нескрываемом раздражении.
– Нужно поговорить, – процедил ядовито.
8. Глава 8
Из огня да в полымя...
Именно так ощущала себя Ханна, одеваясь под рассерженным взглядом Роберта Солсбери. «Тоже мне моралист выискался, – в сердцах думалось ей, пока она выходила из комнаты. – Можно подумать, у самого рыльце не в пушку. У подобных святош самые темные секреты в шкафу».
Слова вспомнились: «Притащить в родовое гнездо какую-то... девку... да еще оборотницу... Ты хоть ведаешь, что творишь?»
О да, ей хотелось сотворить что-нибудь эдакое, скандальное! Выпустить свое дикое «я» на свободу. Как бы дать себе волю, когда временно можно не думать о содержании на плаву аптекарской лавки и заботе о сестрах... Только теперь, сбросив на время груз подавляющей каждодневной ответственности, она понимала, какой другой могла быть: опрометчивой, вздорной... и чуточку мстительной.
Вот почему, повинуясь несдерживаемому порыву, она бросилась Оливеру на шею и целовала его – хотелось позлить его братца-зануду. И судя по взгляду убийственно-гневных глаз и той хватке, с которой ее потащили за руку прямиком в дом, с достоверностью она перестаралась... Но, вместо страха, в ней всколыхнулся азарт и желание противления.
– Отпустите меня! – Она попыталась выдернуть руку, но хватка графа оказалась железной. – Да отпустите же! – На этот раз девушка подкрепила слова взмахом руки, и сама испугалась, когда, изменившись, волчьи острые когти оцарапали Роберту Солсбери щеку.
Тот, к слову, даже не охнул, лишь глаза его сделались злее, а с губ сорвалось ядовитое:
– Не стройте из себя недотрогу... мисс. Вашу цену я знаю!
– Думайте так, как считаете нужным... сэр, но не смейте распускать руки.
Демонстративно растирая запястье, Ханна все-таки не могла отвести глаз от вспухших кровавыми всполохами царапин на щеке графа.
Она еще никогда такого не делала, не изменялась частично, как это случилось сейчас, а тем более не использовала клыки и когти против людей. Стоит графу пожаловаться властям, как ее четвертуют на площади...
Что вообще нашло на нее?
С этого станется донести на мятежного перевертыша без браслета. Вон какой злой!
– Убирайтесь из этого дома немедленно! – процедил Солсбери с расстановкой, наверное, чтобы такое дикое «животное», как она, поняло его речь.
Ха! Кровь Ханны снова вскипела от негодования.
– А то что? – осведомилась она. – Погоните прочь с собаками как животное?
– Что, если и так?
– В таком случае... – Ханна сама не знала, что именно скажет, но сказать захотелось что-нибудь веское и болезненно-колкое, – сами ответите перед братом за его не родившегося ребенка! – выпалила она на едином дыхании.
И насладилась в полноте ужасом, исказившим красивое лицо графа. Правда, длился восторг вряд ли больше секунды – потом пришло осознание лжи, сорвавшейся с языка.
Но уже было поздно.
