Концепция начала обретать форму в его сознании, пугающая и манящая одновременно. Не просто еще один мертвый язык, пусть даже самый древний. А сам праязык. Не Протоязык Человечества в привычном смысле поиска общего предка всех земных языков – нет, нечто гораздо более глубокое. Праязык самого сознания. Структура, лежащая в основе самой способности мыслить, воспринимать, существовать как разумное существо.
Это объясняло бы и уникальность, и кажущуюся хаотичность системы для стандартных методов анализа, ориентированных на семантику и фонологию обычных языков. Это был бы язык не о мире, а язык, формирующий мир в сознании.
Эта гипотеза была настолько масштабной, настолько выходящей за рамки всего, с чем он имел дело, что поначалу показалась ему бредом переутомленного разума. Но чем больше он размышлял, тем лучше она ложилась на те немногие факты, которые ему удалось нащупать в структуре глифов. И тем сильнее становилось странное, почти мистическое чувство, что он стоит на пороге чего-то невероятно важного. Открытия, которое могло бы перевернуть не только лингвистику, но и все представления о человеке и его месте во Вселенной.
Идея «Праязыка Сознания» завладела им полностью, отодвинув на задний план даже недавний сбой компьютера. Теперь это была не просто дешифровка – это был поиск первооснов бытия. Он чувствовал себя не просто лингвистом, а кем-то вроде физика-теоретика, пытающегося вывести уравнение всего сущего, только его вселенная была не пространством-временем, а глубинами разума.
3.
В тот самый момент, когда гипотеза о "Праязыке Сознания" разворачивалась в его голове во всей своей пугающей грандиозности, снова зазвонил телефон. Все тот же дребезжащий, ненавистный звук, ворвавшийся в плотную тишину кабинета, как булыжник в тихий пруд. Величко вздрогнул, мысль оборвалась, словно спугнутая птица. Он поморщился, с раздражением посмотрел на аппарат. Кто еще? Сычев? Маловероятно. Начальство? Тоже вряд ли в такое время.
Он нехотя снял трубку.
– Величко.
– Артемчик? Здравствуй, дорогой! Это тетя Валя из Воронежа! Ты меня помнишь? Мамина троюродная сестра! Галочка? Помнишь Галочку?
Голос был незнакомый, но оглушительно бодрый, напористый, фамильярный до слащавости. Величко напряг память. Тетя Валя… Воронеж… Галочка… Он смутно припомнил какую-то шумную женщину на чьей-то свадьбе или похоронах много-много лет назад, еще в детстве. Видел ее раза два в жизни, не больше.
– Э-э… здравствуйте, – промямлил он, совершенно не понимая, к чему этот звонок.
– Вот! Узнал! – обрадовалась тетя Валя так, словно он совершил подвиг. – А я твоему отцу звонила, телефончик твой взяла! Слушай, Артемчик, у нас такая новость! Мы тут с дядей Колей твоим (ты его, наверное, не помнишь, ну ничего, познакомитесь!) решили в столицу нашу съездить, город посмотреть! Мечтали давно! И вот – билеты взяли!
Ледяное предчувствие начало зарождаться где-то в глубине желудка Величко.
– Представляешь? Будем у вас уже… – она что-то там пошуршала в трубку, – …послезавтра! Да, точно, послезавтра утром! Приезжаем!
– Э… Поздравляю, – выдавил Величко, лихорадочно соображая, как вежливо завершить разговор и вернуться к своим глифам.
– Так вот, Артемчик, ты же не против будешь, если мы у тебя остановимся? А то гостиницы нынче – ой-ой-ой! Да и к чему нам чужие люди, когда родная кровь есть! Мы ж ненадолго совсем! Ну, может, недельки на две, пока все посмотрим, по музеям походим… Ты же не против, дорогой? Мы люди тихие, мешать не будем!
