Она сделала паузу, ее глаза стали серьезными.
– Так вот, как только я это сделала, другая часть данных, которая раньше обрабатывалась нормально, начала вызывать сбои. Как будто… как будто система перестраивается, чтобы защитить себя. Находишь один «защитный механизм», обходишь его – она тут же выставляет другой. Это… это не похоже на статичные данные. Оно ведет себя почти как адаптивный вирус. Или что-то типа того.
Величко слушал, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Адаптивная защита? Сопротивление, меняющее форму? Это выходило далеко за рамки просто «странных данных».
– …и вот я ему говорю, – громко продолжал Бельский, не замечая их тихого разговора, – какая может быть оптимизация, когда у нас каталоги с прошлого века не обновлялись!
Величко кивнул Лене, давая понять, что услышал. Он был зажат между двумя реальностями: миром Бельского, где самой большой проблемой были бюрократические директивы, и миром, проступающим сквозь отчеты Лены, где древние знаки вели себя как враждебный, адаптивный код. И граница между этими мирами становилась все тоньше.
7.
Поймав паузу в гневной тираде Бельского про некомпетентность министерских чиновников, Величко решился забросить пробный шар, проверить реакцию на свои бытовые неприятности.
– Да уж, Игорь Матвеевич, бюрократия – это зло, – согласился он с максимально сочувствующим видом. – Но у меня тут еще и на бытовом уровне какая-то черная полоса. Просто одна неудача за другой.
– А что такое? – Бельский переключил внимание, видимо, устав от собственных жалоб.
– Да так, мелочи, но все сразу, – Величко начал перечислять, стараясь сохранять ироничный тон. – Ключ в замке сломался намертво, пришлось дверь вскрывать. Карту банк заблокировал ни с того ни с сего, теперь надо идти разбираться. Интернет дома ползает как черепаха, именно когда нужные статьи скачать пытаюсь. Чай вот сегодня на важную распечатку пролил… Как будто кто-то мелких пакостей специально насыпал.
Он ожидал от Бельского какой-нибудь снисходительной реплики про бытовые трудности интеллигенции. Но реакция пришла с неожиданной стороны.
Лена, слушавшая его с возрастающим вниманием, вдруг сказала:
– Слушай, а у меня ведь тоже неделя совершенно сумасшедшая. Прям одна проблема за другой.
– У тебя что? Тоже карта и ключи? – усмехнулся Величко.
– Нет, другое, но по сути – то же самое. Сначала рабочий ноут начал дико глючить, операционка упала посреди ночи, когда я твои глифы гоняла. Потеряла часть расчетов, пришлось переделывать. Потом дома свет начал моргать странно, вчера вечером вообще вырубился на полчаса – опять же, именно в тот момент, когда я запустила особенно сложный алгоритм по твоим файлам на домашнем компе. Роутер тоже сбоит постоянно… Вроде мелочи, но все вместе так достало!
Они с Величко переглянулись. Параллели были очевидны. Мелкие технические и бытовые сбои, преследующие обоих, как только они приближались к Протоглифам.
Бельский, до этого молча наблюдавший за их диалогом, громко фыркнул.
– Магнитные бури, молодежь, магнитные бури! – изрек он с видом всезнающего мудреца. – На Солнце сейчас активность повышенная, вот техника и дурит, и люди нервничают, ключи ломают. А вы сразу ищете мистику, заговоры… Вечно вам что-то мерещится! Просто совпадения, обусловленные вполне земными причинами.
Он с явным удовлетворением от своей рациональности отпил кофе. Но его слова прозвучали как-то неубедительно на фоне синхронности и специфичности проблем, с которыми столкнулись Величко и Лена. Слишком уж точно эти «магнитные бури» били по тем, кто прикоснулся к глифам. Слишком избирательно.
