Гришенька - страница 17

Будто всё в нём было скроено хорошо. Григорий припомнил и то, как в первую ночь знакомства застал каретника без фартука. Бывают разве такие люди? Обычно они сильны лишь когда бодрствуют, а с приходом сна становятся уязвимыми и беззащитными. Фёдор был не такой. Даже сейчас Гриша ощущал его стойкость. Это было удивительно.

Юноша улыбнулся ему, а потом всё-таки укрыл его одеялом вместе с собой.

Первый раз в жизни молодой каретник проснулся неспешно. Когда он открыл глаза, солнце уже стояло высоко, а певчие птицы изо всех сил вытягивали свои складные трели. Молодой человек оглянулся, ведь спустя пару мгновений обнаружил себя на досках в одиночестве, заботливо укрытый одеялом.

– Гриша? – не проснувшимся ещё голосом произнёс Федя и резко приподнялся, усаживаясь.

Он тревожно оглядывал открывшийся на залитое светом васильковое поле, среди которого внезапно возник и потерянный каретником юноша.

– А, Федюша! – отозвался Григорий, неспешно переступая через цветы, и подошёл к навесу, – встал уже? Я не помешал тебе?

– Чем же ты мог бы мне помешать?.. – озарился улыбкой Фёдор, а потом вылез из повозки с помощью протянутой чужой ладони.

– Испей воды и сходи умойся, если нужно, – продолжил Аксёнов как бы непринуждённо, но в словах его явно угадывалась забота.

Гриша протянул товарищу двумя руками плошку с набранной в неё родниковой водой, другой посуды он попросту в повозке не нашёл. Прежде чем прикоснуться к посуде, Фёдор ещё раз взглянул в чужие глаза, а потом приложил свои руки к чужим и притянул плошку к губам. Аксёнова этот невольный трепет в пальцах заставил улыбнуться тоже. Юноша отвёл взгляд, и только капли студёной воды, случайно выскользнувшие из посудины на ладони, вновь привели его в чувство.

– Поди… Поди умойся… – тихо и торопливо проговорил Гриша, указывая в нужную сторону, – там, в низине… родник.

Молодой каретник ничего на это не ответил, а лишь опустил свои руки, кивнул и стал спускаться с пригорка. Молодой человек предполагал, что его друг хочет на мгновение побыть один.

Тем не менее, у подножия небольшого склона, куда и отправил его товарищ, действительно был родник. Федя присел у самого его истока и зачерпнул воды. Проточная влага приятно обволакивала колючим холодком пальцы, отчего те на секунду немели, а потом даровала свежий румянец щекам. Капли скатывались по загорелой шее и исчезали в вороте рубахи, впитываясь в ткань.

Гриша же остался стоять как был. По его ладоням в этот момент прокатывался жар. Он приложил их к ещё холодному дну плошки, чтобы те меньше подрагивали, а потом глубоко вздохнул и огляделся по сторонам.

При возвращении друга, Аксёнов уже сидел на козлах, держа в ладони что-то вроде свёртка, поэтому на каретника юноша сразу обратил внимание:

– Как тебе водица? – будничным тоном спросил он, чуть задирая голову, чтобы взглянуть на подошедшего.

Каштановые пряди тогда откинулись с его лба и осели на плечи.

– Если ты про ту, что была из посуды, то воды слаще я не пил, – с озорной улыбкой проговорил Федя, потряхивая ретивыми смольными кудрями на макушке и плюхаясь на козлах рядом.

– Я вот ещё собрал, держи, – быстро растерявши весь пыл, ответил Григорий и вложил в руки товарища кулёк из платка.

Платок тот был величиной с две ладони, и когда тот раскрылся, то из него покатились синие ягоды черники.

– А ты сам-то ел? – настороженно поинтересовался Фёдор и повернул голову.