Но Бетлен не взял. Он вывел своего коня, а я опять пошел пешкой, открывая диагонали и возможности для вывода чернопольного слона. Лайош постоянно облизывал нижнюю губу и кусал изнутри щеку. Я дышал через раз. За соседними столами играли другие шахматисты, и изредка я оборачивался: постепенно доски пустели. Наша партия затянулась, потому что на восьмом ходу Лайош ошибся и теперь пытался добиться преимущества путем отвлечения моего ферзя от защиты клетки с7.
Бетлен увлеченно охотился за моей ладьей и старался создать матовую угрозу ферзем. Я без эмоций отдал ему ладью, потому что знал: через три хода венгра ждет мат. Он победно перехватил фигуру и щелкнул по часам. А вот когда я передвинул ферзя на поле Ь4, тем самым объявив шах королю, улыбка с лица венгра сползла. На следующем ходу Лайош потерял ферзя. Еще через два – сдался, и мне не пришлось объявлять мат.
– Great game[16], – с улыбкой произнес Бетлен, протянув мне руку.
Я пожал холодной потной ладошкой его теплую руку.
– Thanks [17].
Поднявшись из-за стола, я аккуратно составил шахматные фигуры обратно на доску в исходное положение. Лайош продолжал крутиться рядом, и я посмотрел на него, вопросительно подняв бровь.
– Я немного знать русский, – с улыбкой сказал он, и кончики его ушей покраснели. – Моя бабушка… из России. Хочешь, показать тебе Будапешт?
Он забавно путался в глаголах, но я сдержал смешок. Лайош со своими глазами навыкате выглядел вечно удивленным, но совсем безобидным. Я никогда не был в Венгрии раньше, а Александр Иваныч вряд ли собирался прохлаждаться на экскурсиях. Ему нужно, чтобы я выиграл турнир, и мне здесь предстояли разве что нескончаемые тренировки.
Лайошу вот терять нечего: он уже вылетел.
– Мне надо спросить у тренера, – честно сказал я. – Он за меня отвечает.
– Окей. Встретимся. Как это. in the lobby[18].
В один момент я даже отчаялся найти Александра Иваныча: коридоров в Будапештском доме шахмат было столько, что я потерялся. Мы столкнулись у турнирного зала с шахматными досками, и оказалось, что тренер тоже меня повсюду искал.
– Поехали, надо готовиться к завтрашним партиям. Все будет куда серьезнее.
– Я хочу прогуляться.
– Времени нет! Тебе нужно плотно поработать над берлинской защитой за черных, если опять придется играть ими.
– Я устал! – воскликнул я. – Мы летели сутки, потом сразу партия, я недолго!
Мой голос почти срывался на крик, хотя я пытался задавить его еще в грудной клетке, чтобы не портить отношения с Александром Иванычем. Он сделал резкий шаг вперед, и я отшатнулся в сторону, закрыв лицо руками.
– Ты чего? – растерянно спросил он.
Я удивленно хлопнул глазами и опустил руки.
– Н-ничего… Я думал, вы хотите меня ударить.
– С ума сошел? – Александр Иваныч отошел. – Ладно, сходи проветрись. Включи звук у телефона и в гостиницу вернись не позже шести.
В холле меня ждал Лайош. Он шагал туда-сюда, от стенки до стенки, измеряя шагами большое пространство. Завидев меня, он тут же широко улыбнулся и махнул рукой. Я перешел на бег и через несколько секунд стоял перед ним.
– Меня отпустили до шести.
– Класс! – кивнул он. – Успеть показать тебе центр.
И я усмехнулся – все-таки смешно Лайош путался в словах и их окончаниях.
Мы вышли из здания и двинулись по проспекту вниз. Бетлен шел быстро, шаги его, по сравнению с моими, казались огромными – мне приходилось чуть ли не бежать. Но, заметив, что я отстаю, Лайош сразу замедлил свой темп. Архитектура отдаленно напоминала центр Петербурга, но все равно город был другим, выстроенным на европейский манер: с невысокими домами, арочными окнами, а на некоторых зданиях виднелись высокие шпили. Узкие, вымощенные камнем улочки напоминали остроугольный серпантин – многие повороты уводили прочь с главной дороги, и мы с Лайошем несколько раз повернули направо, а потом я и вовсе перестал понимать наш маршрут. Народу становилось больше – мы явно приближались к центру.
