И Аделия испугалась:
– Нет, я не хочу, чтобы там кто-то знал. Лучше... лучше здесь...
– Тогда выпей это заранее, где-то за час до всего, и приходи... – сказала ей Бевин. – Тебе будет больно... Очень больно. И мне придется помочь ему выйти... мертвому. А потом, молись, девочка, чтобы все прошло хорошо, и ты снова могла понести в нужное время.
Аделия, бледная, с ужасом в карих глазах, сжала в руках сосуд со снадобьем.
– Я... я приду завтра, – почти прошептала она. – Ты будешь здесь?
Старуха кивнула.
– Буду ждать тебя. Приготовлю необходимое...
Аделия на враз ослабевших ногах вышла из дома и вдохнула свежего воздуха. Всю ее как будто знобило, перед глазами мушки летали...
Сосуд с еще недавно желанным настоем едва не вывалился из рук.
«Тебе будет больно... Очень больно. И мне придется помочь ему выйти... мертвому».
Девушка вспомнила рыдания матери, когда пятый ребенок истек из нее вместе с кровью...
Никто не знал, почему. На все божья воля, успокаивал ее местный викарий... А она прорыдала два дня, и после ходила сама не своя. Аделии тогда было тринадцать, и она, памятуя, как тяжко дались матери прошлые роды, понять не могла, отчего она так убивается: все лучше, чем те страшные муки. Но теперь что-то в ней дрогнуло...
Она коснулась рукой живота и, испугавшись, что старая ведьма наблюдает за ней из окна, отдернула ее тут же. Поспешно вышла за хлипкий забор и отвязала коня...
А уже выехав на дорогу, все прокручивала в голове состоявшийся разговор: «Красивый, сильный мужчина. Понести от такого не грех!», «...а вот знатные дамы брачного возраста все, как одна, мечтавшие соблазнить младшего Шермана, умирают от любопытства и зависти».
Неужели все графство обсуждает ее первую брачную ночь?!
И завидует...
Это просто безумие.
– Госпожа. – Какой-то мужчина поклонился ей, и Аделия поняла, что давно едет по улице города, но бездумно, погруженная в мысли.
Пора взять себя в руки и перестать оглядываться назад: прошлого не исправить, а вот будущее – вполне.
Она свернула у аптекарской лавки по направлению к церкви и, завидев сапожную мастерскую, придержала коня.
– Госпожа, чем могу быть полезен? – осведомился показавшийся в дверях лавки мужчина. – Желаете сделать заказ?
И Аделия, окинув дом взглядом, спросила:
– Я ищу Ральфа Бенсона. Мне сказали, я найду его в этом доме... Слышали о таком?
– Как же не слышать, – отозвался мужчина, – вам в соседнюю дверь. Только боюсь, он не в том состоянии, чтобы вести разговоры... Пьет неделю не просыхая.
Аделия молча кивнула: чего-то такого она и ждала.
– Присмотрите за животным? – спросила мужчину, и тот, молча кивнув, подхватил поводья. – Благодарю.
На стук в дверь никто не ответил, и девушка, услыхав в доме шум (как будто упала и покатилась пустая бутылка), толкнула ее от себя. Дверь сразу же поддалась, и Аделия переступила порог...
Пахло в доме прогорклым маслом и дешевым вином.
Темный холл, освященный лишь одним чумазым окном, показался ей темной берлогой где-нибудь в редколесье, на окраине леса, а мужчина, зашевелившийся там же в углу, – тем самым косматым животным. Большим и страшным...
Правда, Аделия не испугалась...
Ее вообще перестали пугать детские сказки, пусть бородач и оказался похож на Черного Шака, огромного, черного и мохнатого.
– Кто вы такая? – осведомилось черное нечто, разгибая широкую спину над заставленным бутылками столом. – Каким образом пробрались в этот дом?
