Невыносимое...
Почти удушающее.
И тогда их спасла Лора Шерман:
– Папа, познакомь меня с этой леди, – попросила она. – Я с ней еще не знакома.
Аделия слышала, что у Шермана есть ребенок, но ни разу с девочкой не встречалась. А девочка была очаровательной: светловолосой, в противовес собственному отцу, с неожиданно черными бровками и розовыми щеками. Таких в Лондоне называли «английскими розами», даже сама королева тщилась соответствовать идеалу.
А вот Аделии это давалось с трудом: ей приходилось выжигать каштановый цвет купоросовым маслом. Отвратительно пахнущим, от которого сыпались волосы... Ей его принесла Валентайн, едва приступила к обязанностям компаньонки: «Моя госпожа, ваши волосы ужасного цвета. С этим срочно необходимо что-то поделать!» И она в тот же день выжгла ей волосы до светло-каштанового с рыжим оттенком.
Аделия этот цвет возненавидела, но смирилась с веяньем моды, как с каким-нибудь бедствием вроде чумы.
– Почему бы вам не приехать к нам в гости, – услышала девушка звонкий голос ребенка. – Наша кухарка печет пироги с дижонским повидлом, самые вкусные в целой Англии. Я уверена, они вам понравятся!
И Аделия бросила взгляд на младшего Шермана: мрачный, насупленный, словно выпь, он, казалось, с трудом выносил эту встречу.
– Уверена, так и есть, – отозвалась Аделия, изображая вежливую улыбку. – Но сейчас я никак не могу. Возможно, как-нибудь позже...
И девочка пообещала:
– Я не забуду об уговоре. Буду каждый раз просить папу пригласить вас... Он так и сделает.
Шерман головой дернул.
– Нам пора, Лора.
Они поспешно раскланялись, и мужчина с дочерью растворились в ярмарочной сутолоке, царящей вокруг. А Аделия так и стояла, едва дыша и не смея глянуть на Брукса...
Он ведь тоже все знает.
Весь Ланкашир знает...
– Мне жаль... Аделия. Представляю, что тебе пришлось пережить!
– Не надо... – поспешно прошептала она, ощущая, как слезы наворачиваются на глазах. Только не жалость... не от него... не сейчас... – Ты не можешь представить.
И думала она не о Шермане с его «Нет, не хочешь» и гримасою отвращения, а о муже и Валентайн на их супружеском ложе... О ребенке в ее животе. О снадобье Бевин, спрятанном в седельную сумку...
О том, как любила когда-то и поплатилась за это исковерканной жизнью.
И ведь никому не расскажешь... ни с кем не поделишься, а оно сидит здесь, внутри, у самого сердца, и разрывает...
– Мне надо идти.
Аделия повернулась к торговцу мылом и, ткнув пальцем в первые два куска, попросила их завернуть.
Старик, а был он довольно стар и сутул, с радостью выполнил ее просьбу. Аделия подхватила покупку и пошла искать лошадь... Она заплатила мальчишке, чтобы тот дожидался ее у крайних лотков.
– Аделия, – Брукс окликнул ее, как оказалось, не отставая ни на секунду, – позволь проводить тебя до развилки. Нам все равно по пути!
Наверное, стоило отказаться, запретить ему подходить к себе, но она... не смогла.
Кивнула...
И так было всегда.
С самого первого раза, как она его встретила...
– Не пугайтесь, прошу вас, меня сбросила лошадь.
Она шла по тропе в расстроенных чувствах, погруженная в свои мысли, и этот голос, прозвучавший из кустов дикой лещины, действительно испугал ее.
– Как это случилось? – спросила она, придя в себя и рассмотрев мужчину в богатой одежде.
Он держался за ногу, постанывая от боли, и явно не мог сам подняться.
Ответил, однако, не без улыбки:
