Наши кареты встретились в чистом поле. Папенька обнял меня, поцеловал, и я заметила, что в уголках его глаз сверкнули слёзы.
– Всё ли у тебя хорошо, моя девочка?
Он жадно слушал мой рассказ о Париже, но куда больше, чем мои впечатления о столице, Версале и моей встрече с королем, его интересовали мои отношения с графом. И когда я заверила его, что у меня нет никаких претензий к моему супругу, он вздохнул с облегчением.
– Мне жаль, что де Валенсо не вернулся вместе с тобой – тебе одной будет здесь непросто. Но я не могу осуждать его желание послужить Отечеству. И я рад, что вы с его дочкой отлично ладите. Кстати, ты уже слышала о том, что твоя сестра выходит замуж?
Он бросил на меня внимательный взгляд, должно быть, не зная, как рассказать мне о том, кто стал избранником Генриетты.
Но я кивнула:
– Да, Эмма мне всё рассказала. И признаться, папенька, я не понимаю, как вы могли на это согласиться. Тому, Генриетта увлеклась этим мерзавцев, я могу найти объяснение – барон довольно привлекателен, а его слава отчаянного смельчака и дуэлянта окутывает его особым флёром, который влияет на молодых неопытных девушек. Но вы, отец! Вы должны были ее остановить!
Папенька помрачнел, и я тут же пожалела о своих резких словах.
– Поверь мне, Мира – я пытался. Но Эмма была на ее стороне, и я ничего не смог поделать.
– Но что заставило барона обратить внимание на мою сестру? – удивилась я. – Когда он делал предложение мне, он мог рассчитывать по крайней мере на хорошее приданое. А что может предложить ему Генриетта, кроме своей молодости и красоты? Разве что свою любовь, но, полагаю, такие люди, как Маруани, оценить искренние чувства решительно не способны.
Отец вдруг смутился еще больше:
– Не сердись на меня, Мира, но я согласился дать за Генриеттой весьма приличную сумму. Конечно, это меньше, чем барон получил бы, женись он на тебе, но, похоже, он находится в весьма стесненных обстоятельствах и готов удовольствоваться хотя бы этим.
Я посмотрела на него с удивлением:
– Но барон, кажется, слывет в свете весьма богатым человеком.
Отец усмехнулся:
– Именно что слывет. Не удивлюсь, если у него за душой нет почти ничего.
– Так скажи это Эмме! – воскликнула я. – Если она узнает, что он беден, она сама отговорит Генриетту от этого опрометчивого брака.
– Она не верит мне! Барон умеет пустить пыль в глаза, и обе они им очарованы настолько, что любую критику в его адрес воспринимают как личную обиду. Генриетта, кажется, искренне любит его и никогда не простит мне, если я их разлучу. Я пытался предостеречь ее от ошибки, но если она решительно намерена ее совершить, то я ничего не могу с этим поделать.
– Но приданое, папенька! – напомнила я. – Откуда ты взял на него деньги?
Отец хмыкнул:
– Я согласился вырубить часть леса возле Тисона. Да-да, я понимаю, что лишаюсь своих лучших охотничьих угодий. Но посуди сама – у меня нет сына, которому я мог бы передать свои титул и поместье, и когда я умру, они перейдут не к Эмме и не к вам, а к моему двоюродному брату.
Да, это была боль нашей семьи, приводившая мою мачеху в отчаяние. Стоило отцу приболеть, и ей начинало казаться, что кузен отца уже выгоняет нас из дома. И эти опасения были не лишены оснований – отец почти не общался со своим двоюродным братом, и мы не могли ждать от него особой благосклонности.
– Я не могу продать поместье или его земли, но я могу продать то, что на них растет, – продолжал отец. – Так почему бы этим не воспользоваться, чтобы сделать вас хоть чуточку счастливее?
