В ночь, когда луна спряталась за тучами, будто не желая видеть злодеяния, он похитил женщину. И пролегла между двумя родами кровавая межа, как трещина в горной породе, что с каждым днем становится все глубже и шире.
Мудрецы, чьи души давно очерствели от человеческой злобы, нашептали черные слова хану-похитителю: "Убей её, и верни мертвое тело мужу. Так ты утолишь и свою месть, и его требование справедливости."
И устроил хан великий той в горах. Семь быков, красных как закатное солнце, были принесены в жертву. Их кровь впитывалась в землю, предвещая еще большее кровопролитие. А когда пал последний бык, хан вонзил кинжал в сердце той, которую не мог заполучить.
Но горы не стерпели такого злодеяния. Из раны женщины, вместе с алой кровью, хлынул кипящий поток, будто сама земля восстала против жестокости человеческой. Воды затопили долину, унося с собой и праздничные яства, и гостей, и весь род жестокого хана.
И остались от того черного пиршества лишь семь скал, похожих на быков, окрашенных кровью невинной жертвы. Стоят они и поныне в долине Джеты-Огуз, как вечное напоминание о том, что даже горы не прощают человеческой жестокости.
Старики говорят: когда восходит солнце и первые лучи касаются красных скал, слышен тихий плач – это плачет душа той женщины, чья красота стала причиной такой трагедии. И каждую весну у подножия этих скал расцветают красные маки – словно капли её крови, пролитой в тот страшный день.
Бирназар бий, восседая на своём могучем жеребце цвета воронова крыла, невольно приосанился, проезжая мимо этих древних исполинов. Каждый раз, глядя на красные склоны, он чувствовал, как что-то сжимается в груди от величия и скорби этого места. Окинув взглядом свою свиту, он задержал взор на молодой Айжаркын, которая, прижимая к груди новорожденного Жылкыайдара, с благоговейным трепетом смотрела на каменных быков.
"Вот они, немые свидетели нашей истории," – подумал Бирназар бий, – "сколько караванов видели они на своём веку, сколько судеб прошло у их подножия…" И казалось ему, что древние скалы кивают своими могучими головами, благословляя новую жизнь – маленького Жылкыайдара, которому предстояло вписать свою страницу в нескончаемую книгу времён.
В этот час, когда день встречался с вечером, красные скалы словно загорались изнутри в лучах заходящего солнца, а их длинные тени ложились на землю, создавая картину, от которой захватывало дух. Священное озеро шептало свои вечные сказания, а семь быков-великанов хранили молчание веков, став немыми свидетелями ещё одной судьбы, ещё одной истории, что начиналась у их подножия.
Вскоре перед путниками открылась межгорная долина Кок-Жайык – земля, где небо встречается с травами. Здесь, в объятиях величественных гор, раскинулась ставка Бирназар бия. Казалось, сама природа создала это место для жизни: просторная долина, защищённая от злых ветров горными хребтами, словно колыбель, хранила в себе древний уклад кочевой жизни.
Альпийские луга пестрели разноцветьем, словно искусная мастерица расстелила здесь свой праздничный ковёр. Белоснежные эдельвейсы, словно маленькие звёзды, упавшие с небес, соседствовали с пламенеющими маками. Лиловые ирисы качали своими стройными стеблями, а медовый аромат горных трав плыл над долиной, смешиваясь с запахом кумыса и дымом очагов.
Юрты, эти извечные спутники кочевников, белели на зелёном просторе, как стая лебедей, присевших отдохнуть в пути. Их войлочные стены были украшены традиционными орнаментами – древними узорами, хранящими в себе память поколений. Красные, синие, жёлтые линии сплетались в затейливые узоры, рассказывающие истории о солнце и звёздах, о горных вершинах и быстрых реках, о славных предках и их великих делах.
