Инсоленс. Пустая из Кадора - страница 49

Я должна узнать о нём больше.

— Янгус?

Он вскидывает бровь, но не поднимает головы.

– М?

– Что ты знаешь об авриале Аласторе? – стараюсь, чтобы голос звучал непринуждённо. Почти лениво. Почти так, будто это просто праздное любопытство, а не тень, которая держит меня ночами.

Янгус чуть меняется в лице. Усмешка гаснет, как будто я случайно задала вопрос, который обычно обходит стороной даже он. Он встаёт с табурета, медленно прохаживается вдоль стеллажа, будто настраивается, подбирает слова, а может – просто отвлекает себя от желания промолчать.

– Опасный вопрос, – произносит медленно. – И не потому, что мне запрещено говорить. А потому что на каждый ответ появится три новых.

Он задерживается, и я уже думаю, что он уйдёт от разговора, но вдруг выдыхает, чуть наклоняет голову – как будто доверяет не только мне, но и этой комнате.

– Аластор… он авриал, и это куда сложнее, чем ты сейчас можешь себе представить. Он… сложный. Невозможный. Пугающе холодный иногда – бывает, что от его взгляда по коже бегут мурашки. Но бывает и по-другому: в какой-то момент вдруг чувствуешь к нему уважение такое сильное, что в горле становится сухо. Ты не знаешь, как к нему относиться – иногда боишься, иногда восхищаешься, а чаще всего не можешь разгадать, что у него на самом деле внутри.

Янгус ставит колбу на штатив, поворачивается ко мне, прислоняется бедром к столу. В его разноцветных глазах – не привычное озорство, не театральная ирония. Серьёзность. Редкая для него. Такая, от которой внутри становится прохладно.

– Я знаю о нём много. Больше, чем хотел бы. – Вздыхает, сцепляет пальцы. – Я видел его в битве. Видел, как он спас целый город, но… – Янгус замолкает. На долю секунды взгляд уходит куда-то мимо меня, будто сквозь стены, сквозь время. – Это была не победа. Это было… решение.

Я замираю, сердце чуть сдавливает ребро. Не перебиваю. Пусть сам решит – говорить или уйти в молчание.

– Это было год назад. В Аргрейне стояла дамба. Старая. Никто не верил, что она действительно может рухнуть. Весной начались дожди. Не обычные. Вода лилась неделями. Реки поднялись. В магистрате говорят до сих пор, что это была ошибка расчётов – попытались ослабить давление на шлюзах. В ночь, когда сработали механизмы, дамба не выдержала.

Янгус делает шаг к стеллажу, опирается ладонями о холодное дерево.

– Вода шла стеной. Половина Аргрейна – жилые кварталы, мастерские, школы – оказались на пути. Стражи пытались эвакуировать людей, но скорость… это была не буря. Это была смерть, у которой не было лица.

Я сжимаю ладони на коленях. Сердце давит изнутри.

– Аластор прибыл с группой барьерных стражей. Их было меньше тридцати. – Янгус говорит ровно, но дыхание сбивается. – Он мог попробовать спасти всех, но тогда вода снесла бы нижние уровни города, а за ними – центральные энергостанции. Вся Искровая система рухнула бы. Аргрейн погиб бы целиком. И не только он – волна пошла бы дальше по каналу в сторону Этериса.

– Что он сделал?

– Сделал Искровой барьер. Огромный. Закрыл весь восточный сектор. Прямо по жилым кварталам. Спас центральную часть Аргрейна – станции, мосты, госпитали. Но… внутри барьера остались сотни. Аластор знал, кого запирает, слышал их крики, мольбы о помощи, видел, как люди пытались прорваться через барьер, но не мог рисковать. Он стоял до конца и видел, как река смывает их. Три дня держал барьер, пока вода не спала.