Янгус выдохнул. Его разноцветные глаза стали тёмными, серьёзными.
– Аргрейн выжил. Тысячи спаслись. Но сотни остались за барьерами. Их потом искали под обломками… неделями. После этого Аластора стали называть авриалом-защитником. И… тем, кто выбирает, кто будет жить. А еще… мне кажется те три дня его сильно изменили.
Он замолкает, и на мгновение кажется, что воздух в лаборатории стал плотнее. Тени чуть удлинились. В голосе Янгуса звучит осторожность – не та, что вызвана страхом, а та, что появляется, когда говоришь о чём-то слишком странном, слишком чуждом, чтобы объяснить.
– Ты понимаешь теперь, почему его боятся, Анна? Потому что долг авриала – защищать Инсоленс. Любой ценой. Даже если для этого придётся… уничтожить то, что мешает выжить остальным.
Он снова прислоняется к столу, пальцы сцеплены, будто удерживает нечто большее, чем просто слова.
– Они рождаются с Искрой, способной на страшные вещи. Они не просто стражи. Они – решение, когда все остальные решения не работают. Их Искра – не инструмент. Это приговор. Для врагов. Для себя. Для тех, кто окажется на пути. И если авриал решит, что ты представляешь угрозу Инсоленсу… он примет решение. Без колебаний. Без сожаления. Потому что так устроены не только их силы, но и их сознание. Их готовят к этому с детства.
У меня вдруг холодеют ладони. Плечи будто становятся тяжелее, как в тот вечер в саду, когда я впервые увидела, как Аластор держит Искру – легко, но за этой лёгкостью было что-то пугающее, почти нечеловеческое.
– То есть… – голос выходит чуть тише, чем я планировала. – Если я когда-нибудь стану препятствием его долгу перед Инсоленсом… он…?
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
