За окном хлестал мокрый снег. Природа словно бы и не собиралась успокаиваться.
Табита попыталась подсчитать проведенные здесь дни. Поскольку календарь показывал тридцать первое января, выходило, что Табита просидела уже три недели и один день. Завтра будет уже февраль, а это означало, что через неделю она предстанет перед судом. Одна неделя.
Микаэла расчесывала свои длинные волосы, стоя перед зеркалом. Табита избегала заглядывать туда, хотя иногда мельком видела свое бледное лицо, новые морщинки под глазами, кровоточащие губы и нестриженые волосы. Она надела чистую футболку, хотя чистой ее можно было назвать лишь с большой натяжкой. Кардиган протерся на локте, но все же это было лучше, чем старая толстовка.
– Сегодня придет адвокат, – сказала Табита Микаэле. – Надеюсь, с хорошими новостями.
– Следует ли напомнить вам, что вы сказали мне во время нашей предыдущей встречи? – начала Мора Пьоцци.
– Вы так говорите, будто я уже в суде, – отозвалась Табита.
Она заставила себя улыбнуться, отчего ее разбитые губы пронзила боль.
Мора Пьоцци не улыбнулась в ответ.
– Вы сказали мне в прошлый раз, что не можете припомнить ничего нового, что могло бы иметь отношение к делу.
– Это так, – осторожно сказала Табита.
– В самом деле ничего, Табита?
– Думаю, что да.
– Вчера в следственные органы пришло письмо, в котором говорится, что в школьные годы у вас была непристойная связь со Стюартом Ризом.
Табита почувствовала, словно кто-то с размаху ударил ее в живот. Она охнула и зажала рот рукой, чтобы не рассмеяться в голос.
– Так что?
– Что вы имеете в виду под письмом?
– Письмо.
– Кто же написал его? – возмущенно спросила Табита.
Ее лицо пылало, тело обдало жаром.
– Какая разница… Это правда?
– Разумеется, нет.
– И все же Лора Риз подтверждает этот факт.
– Какой именно?
– Я сказала…
– Я прекрасно слышала, что вы сказали. Зачем же спрашивать меня, если уже знаете, что это правда? Пытаетесь меня поймать в ловушку?
Ноздри Моры Пьоцци побелели, а губы вытянулись в тонкую прямую линию.
– Кажется, вам пора бы спуститься с высоты ваших моральных устоев! – резко и отрывисто бросила она. – Ранее вы заверяли меня, что ничего не скрываете. А теперь я узнаю от стороны обвинения, что в возрасте пятнадцати лет вы состояли в сексуальных отношениях с человеком, в убийстве которого вас теперь обвиняют! И вы хотите сказать, что это не относится к делу?
Последовала долгая пауза.
– Итак?
– Вряд ли, если говорить в сексуальном аспекте, – сказала Табита, встретившись глазами с жестким взглядом адвоката.
Ей так хотелось, чтобы ее голос прозвучал насмешливо, но вышло ровно наоборот.
– Вы были несовершеннолетней. Он – вашим учителем. Вы занимались с ним сексом. Потом вы возвращаетесь в деревню и покупаете ближайший к нему дом.
– В пяти минутах ходьбы, – едва слышно отозвалась Табита.
– Несколько недель спустя его находят зарезанным на заднем дворе вашего дома, – продолжала Пьоцци. – Вы никому не рассказываете, что между вами было, – и в самом деле, только что вы отрицали сей факт.
– Чепуха какая-то!
– Чепуха не чепуха, но вы хотите сказать, что это неправда?
– Нет. Просто вы произносите фразу за фразой, которые не имеют друг с другом никакой связи, и создается впечатление, что ваш рассказ логичен. А это не так.
