Тем поразительнее тот обыденный для современного человека факт, что в храм заходят все христиане (и даже нехристиане) – в то помещение, которое соответствует Святилищу Иерусалимского Храма, доступному лишь для священников. Итак, все христиане, уже в силу совершенного над ними крещения (и тех действий, которые при этом производятся, что показывает Н. Афанасьев), облечены священническим достоинством и призваны к богослужению, а то, что многие люди, приходящие в храм, не сознают этого, приходя просто поприсутствовать при совершении службы, – так ведь незнание закона не освобождает от ответственности
Продолжая нашу реконструкцию внутреннего опыта раннехристианской общины, следует остановиться на сути и содержательной стороне того действия, к которому каждый член этой общины призван и которое обеспечивает ее своеобразное существование, – на сути и содержании христианского богослужения. Как уже отмечалось выше по другому поводу, основное содержание его заключается в совершении литургии, имеющей свою кульминацию в таинстве Евхаристии, в котором «Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся». Бескровная жертва Евхаристии является повторением и воспроизведением Тайной вечери Христа с учениками, когда «прием Иисус хлеб и благословив преломи и даяше учеником и рече: приимите, ядите: сие есть тело мое. И прием чашу и хвалу воздав, даде им, глаголя: пийте от нея вси, сия бо есть кровь моя Нового завета, яже за многия изливаема во оставление грехов»(Мф. 24:26-28).
Следствием того, что прообразом центрального таинства христианской Церкви является Тайная вечеря, является необходимость для одного человека из общины выполнять при ее воспроизведении роль Христа, быть центральной фигурой, предстоятелем при совершении таинства, возносящим при сослужении всей общины благодарение (буквальный смысл слова «Евхаристия») и совершающим бескровную жертву. При этом «священники Православной Церкви не действуют «за» Христа или «вместо» Христа, как будто Он Сам отсутствует, но, напротив, их задача – проявлять и свидетельствовать о действенном присутствии Христовом в мире»>27.
Ранняя Церковь усваивает предстоятелям наименование епископов, это есть и исторически, и сущностно первая форма иерархии в Церкви. Существование этой фигуры неизбежно вытекает, как мы отметили, из нужд основополагающего христианского таинства. Даже протестанты и сектанты всех толков (в том случае, если они остаются в рамках христианства, хотя бы весьма расширительно и приблизительно понятого), несмотря на частое отрицание действительности пресуществления Даров и превращение, таким образом, Евхаристии в простое ностальгическое воспоминание о Тайной вечере и о Христе, несмотря на еще более частое отрицание таинства священства с процедурой рукоположения и с сообщением особых благодатных даров, сохраняет, тем не менее, даже в этом случае хотя бы внешнюю форму таинства и хотя бы выборный пост предстоятеля (как бы председателя и наставника молитвенного собрания), без которого собрание, предполагающее Евхаристию, невозможно.
«Поэтому, вопреки распространенному мнению, единство Евхаристического собрания не было следствием установившегося единства епископата, а наоборот, единство Евхаристического собрания с самого начала существования местных церквей предопределило единство епископата. Где имеется Евхаристическое собрание, там должен быть и епископ, как его предстоятель, а потому, если имеется несколько собраний, то должно быть и несколько епископов, и наоборот, если имеется несколько епископов, то каждый должен возглавлять отдельное Евхаристическое собрание»
