История Информационной медицины - страница 8

. Гиппократ, будучи представителем косской школы, не только усвоил эти распространенные в его время взгляды, но и, основываясь на богатейшем опыте собственной врачебной практики, фактически создал свою стройную научно-философскую систему (сюда же относится и известное учение о четырех соках, которое надолго определило развитие физиологии и патологии). Эта система была не только пангуманистической, охватывающей всего человека, весь его организм, но и панкосмической, вовлекающей в распознавание и лечение весь мир, со всеми явлениями природы и событиями в ней. По мнению Г. Глязера, «историю мышления в медицине следует по справедливости начинать с момента, когда можно было говорить о медицине как о науке; это произошло с началом деятельности Гиппократа, в V в. до н.э.»47. Уже Платон – младший современник Гиппократа – в своем диалоге «Федр» упоминает о нем как о враче с широким философским уклоном:

«С о к р а т. Пожалуй, в искусстве врачевания те же самые приемы, что и в искусстве красноречия.

Ф е д р. Как так?

С о к р а т. И тут и там нужно разбираться в природе, в одном случае – тела, в другом – души, если ты намерен пользоваться не навыком и опытом, а искусством, применяя в первом случае лекарства и питание для восстановления здоровья и сил, а во втором – беседы и надлежащие занятия, чтобы привить уменье убеждать или другое какое-то прекрасное качество.

Ф е д р. Наверно, это так, Сократ.

С о к р а т. Думаешь ли ты, что можно достойным образом постичь природу души, не постигнув природы целого?

Ф е д р. Если должно в чем-то верить Асклепиаду Гиппократу, то даже природу тела нельзя постигнуть иным путем.

Со к р а т. Это он прекрасно говорит, друг мой. Однако, кроме Гиппократа, надо еще обратиться к разуму и посмотреть, согласен ли он с Гиппократом.

Ф е д р. Я полагаю.

Со к р а т. Итак, посмотри, что говорит о природе Гиппократ, а что – истинный разум. Разве не так следует мыслить о природе любой вещи: прежде всего, простая ли это вещь – то, в чем мы и сами хотели бы стать искусными и других умели бы делать такими, или она многовидна; затем, если это простая вещь, надо рассмотреть ее способности: на что и как она по своей природе может воздействовать или, наоборот, что и как может воздействовать на нее? Если же есть много ее видов, то надо их сосчитать и посмотреть свойства каждого (так же как в том случае, когда она едина): на что и как каждый вид может по своей природе воздействовать и что и как может воздействовать на него.

Ф е д р. Пожалуй, это так, Сократ.

С о к р а т. Иначе рассмотрение походило бы на блуждание слепого»48.

Таким образом, уже при жизни Гиппократа его учение обращало на себя внимание не только медиков, но и самых широких кругов своим философским диалектическим подходом.

Именно этот диалектический подход и широта приложения взглядов, основанная на многолетнем практическом опыте, сохранили актуальность учения Гиппократа вплоть до наших дней. На протяжении истории всякий раз, после вторжения в медицину новых смелых и часто опасных для больных теорий и средств, медицина должна была возвращаться к Гиппократу и к его основному завету: «Прежде всего – не навредить». По оценке В.П. Карпова, «медицина кроет в себе внутренние противоречия, к которым она периодически возвращается в своем диалектическом развитии, каждый раз обогащаясь новым содержанием. Это, с одной стороны, стремление создать рациональные основы врачевания, основанные на определенных теоретических предпосылках и неизбежно связанные с экспериментированием над больными объектами; с другой – практическая медицина с детальным клиническим изучением больного и осторожным применением испытанных – иногда веками – врачебных средств и врачебного режима. Это – борьба теории и эмпирии, медицины как науки и медицины как искусства. И каждый раз, как научное теоретизирование брало верх и больные испытывали после преувеличенных надежд соответственные разочарования, медицинская мысль возвращалась к более спокойному и верному пути, указанному издавна Гиппократом»