Читать онлайн Рамон Женер - История одного рояля
Ramon Gener
HISTÒRIA D’UN PIANO
Copyright © Ramon Gener, 2024
© Н. Ф. Мечтаева, перевод, 2025
© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2025
Издательство Азбука>®
Этот роман написан изящно и читается с наслаждением. «История одного рояля» – повесть живая, вольная и непредсказуемая. Здесь будут и магия, и чудеса, и судьба… Женер много знает о музыке, умеет посмотреть за ее пределы и щедро делится своей страстью. Стройный сюжет вьет вокруг рояля сеть задушевных отношений между людьми из разных стран: так дружба и чуткость противостоят боли.
La Vanguardia
Мало кто умеет с такой страстью говорить о музыке, поэтому первый роман Женера пленит и меломанов, и тех, кто хочет больше узнать о прошлом. Замешивая музыкальные темы на человеческой любознательности, Рамон Женер поет оду спасению посредством того, что нас объединяет, и превыше всего – спасению через музыку.
ElNacional.cat
В центре «Истории одного рояля» – музыка: она – движущая сила отношений между людьми, и она же – призма, через которую автор рассматривает и толкует реальность.
Núvol
Незабываемый роман об искупительной силе музыки.
De lector a lector
Роман Женера приобщает нас к истории одного рояля, и этой саге не будет конца.
39ymás
Женер настолько живет музыкой, что умеет расслышать мелодию даже в шуме барселонской стройки… Неудивительно, что в своем первом романе он назначил главным героем музыкальный инструмент – собственный рояль.
El Periódico de Catalunya
Рамон Женер делает возможным невозможное – он делится своей страстью и соблазняет даже самых прожженных скептиков.
The New Barcelona Post
В этом романе главный герой – музыка, иначе и быть не могло; а точнее, рояль, который неизменно оказывается в центре всего, оставляет следы в истории XX века и создает вокруг себя пространство тепла.
Zenda
В своем первом романе Женер, обладатель престижной каталонской литературной премии Рамона Льюля, ведет нас по лабиринту времени и мелодий жизни. «История одного рояля» раскрывает перед нами животворящее могущество музыки, ее способность объединять людей и в самые черные дни дарить им надежду и утешение. Женер напоминает нам о том, как важна музыка – всемирный язык, сплетающий воедино прошлое, настоящее и будущее.
Biblioteca Virtual de la Diputació de Barcelona
Если нас может спасти музыка, значит и литературе это под силу. А эта книга спасла наше жюри. Мы как будто нашли сокровище. Это великолепный роман. Отлично выстроенный, очень тонкий, очень волнующий, он раскрывает нам наше недавнее прошлое и показывает, как оно созвучно нам сегодня. Это возвышенная книга, в ней есть мгновения экстаза и катарсиса. И это не однодневка – это книга на века.
Жерард Кинтана, музыкант, поэт, актер и писатель
Мощь. Магия. Изумительная композиция, трогательная история. Это литература высочайшего уровня.
Карме Рьера, писательница
Один из важнейших каталанских романов, которые мне выпадало прочесть за многие годы. Здесь прекрасна каждая страница.
Пере Жимферрер, поэт, прозаик, переводчик и критик
Масштабная, достоверная конструкция, панорама всей истории XX века.
Карлес Казажуана, писатель и дипломат, бывший посол Испании в Великобритании
История, в которую читатели обречены влюбиться.
Изона Пасола, сценаристка, продюсер, режиссер, президент Каталонской киноакадемии
Все, что происходит в этом романе, подлинно – там, куда не дотягивалась реальность, приходилось заполнять лакуны вымыслом, однако и этот вымысел неизменно основан на реальности… Рояль – не просто инструмент, создающий музыку: это машина времени, предмет, который помнит тех, кого больше нет с нами, и роман говорит об этом через людей, владевших моим роялем до меня.
Из интервью ElNacional.cat
Рояль прекрасен тем, что способен объяснить историю целого мира. Через рояль мы можем постичь историю всей Европы XX века.
Из интервью Infobae
Все, что происходит в жизни, – это музыка; ничего другого нет. Музыка – самое важное, что происходит после всего, что важно. Музыка – единственное, что непрерывно творит чудо, которого люди не замечают: всякий раз, когда слушаешь ее, что-то происходит. Даже если ничего не знаешь о музыке, можно ее впитать, создать из нее собственную историю. История будет совпадать или не совпадать с намерениями композитора, но это уже значения не имеет. Вот в чем магия музыки.
Из интервью Noticias de Navarra
1
Едва взглянув на него, она поняла: этот.
Этот, и никакой другой.
Она не могла оторвать от рояля глаз. Ее переполняла радость. От усталости после нескольких часов в поезде, который привез ее из Магдебурга, не осталось и следа.
В тот день, один из последних дней октября 1915 года, день, которого она так долго ждала и к которому так долго готовилась, она, как всегда, проснулась за час до рассвета. Позавтракала, сложила в сумочку все свои сбережения, во внутренний карман шубки, подаренной когда-то покойным мужем, положила письма сына и вышла из дома.
На вокзале ее ждал окутанный дымом поезд. С решимостью человека, уверенного, что поступает правильно, она протиснулась сквозь толпу на перроне и поднялась в последний вагон. Добралась по узкому, заставленному вещами пассажиров проходу до своего места и, не сняв шубки, села у окна.
Через несколько минут начальник станции объявил:
– Просим пассажиров занять свои места.
Он произнес эти слова таким красивым и чистым баритоном, что люди на перроне замерли, прислушиваясь.
C лукавой улыбкой человека, сознающего, что находится в центре всеобщего внимания, он картинным жестом вынул из кармана серебряный свисток, посмотрел сначала налево, потом направо, удостоверился, что все глаза устремлены на него, поднес свисток к губам, и ровно в 07:23 перрон огласился заливистым свистом. Толпа пассажиров и провожающих тут же пришла в движение, в глотку старого железного коня государственных прусских железных дорог полетела очередная порция угля, тяжелые шестеренки очнулись от сна, и поезд тронулся, ускоряясь – постепенно и очень медленно, словно в длиннейшем accelerando rossiniano[2], – пока наконец не набрал нужную скорость – andante assai grazioso.
За окном в слабом утреннем свете проносились унылые осенние пейзажи Саксонии, колеса закопченного старого поезда стучали ostinato, и, убаюканные этим стуком, пассажиры засыпали. Сон одолевал их одного за другим, как апостолов в Гефсиманском саду. Постепенно уснули все.
Все, кроме нее. Сидя у окна на деревянной скамейке, она думала о цели своей поездки, и эти мысли лишали ее сна.
Внезапно – в тот самый момент, когда полутьма чуть отступила, давая дорогу дневному свету, – первые солнечные лучи, не спрашивая ни у кого разрешения, проникли через оконное стекло в вагон и изменили ход ее мыслей. Глядя на запылавшее на горизонте светило и удивляясь тому, какое оно огромное, она заметила, что в оконном стекле появилось ее отражение. Ортруда Шульце попыталась увидеть себя такой, какой была когда-то: влюбленной девушкой, женой, молодой матерью… Она очень хотела увидеть себя такой. Но в оконном стекле отражалась совсем другая женщина – сорокапятилетняя, усталая, печальная, пытающаяся устоять под ударами судьбы, изнуренная тяготами бессмысленной войны. Только волосы, по-прежнему золотые, огромные, оливкового цвета глаза, безупречные белые зубы и что-то едва уловимое в выражении лица напомнили ей о тех счастливых временах, которые были когда-то и давно прошли. О счастье, вероломно разрушенном жестокой судьбой, которая отняла у нее мужа еще до того, как он стал отцом, а теперь пыталась отнять единственного сына, отправив его на Западный фронт воевать с Антантой. Это случилось хмурым октябрьским утром 1914-го. Ему было только двадцать лет.
– Не волнуйся, мама, – сказал он на прощание. – Все говорят, что к Рождеству война закончится и мы вернемся домой.
Так же, как и он, больше миллиона молодых немцев прощались в тот день со своими матерями.
Так же, как и он, они старались успокоить матерей, обещая, что скоро все закончится, что это вопрос нескольких дней.
В те дни все тевтонские газеты трубили о грядущих победах. Уверяли, что война закончится еще до Пасхи. Что план, разработанный несколькими годами ранее генералом Альфредом фон Шлиффеном, гарантирует быстрый успех. Что этот план настолько безупречен и эффективен, что о его провале и речи быть не может. Немцев газеты рисовали непобедимыми гигантами, которым Голиаф в подметки не годится. Разбить галлов, войти в Париж и захватить всю страну – вопрос нескольких дней. Никаких сомнений.
Но прошло Рождество, и 1915 год показал более чем миллиону молодых немцев, более чем миллиону их матерей и всему более чем шестидесятипятимиллионному населению Германии, что планы – это одно, а действительность – другое. На помощь французам пришли британцы, и вместе они сумели остановить продвижение германских войск к Парижу. Теперь силы были равны, и линия фронта огненной чертой рассекла сердце Европы от Ла-Манша до Швейцарии. Смертоносная траншея. Капкан, в который попал единственный сын Ортруды. Его часть находилась во Фландрии и Артуа, неподалеку от Арраса, в краю серого неба и переменчивой погоды. В краю, где надежда умирала в агонизирующем adagio, в краю, откуда не было возврата.
Так что несколько дней превратились в несколько недель, и еще несколько недель, потом недели превратились в месяцы, и Ортруда оказалась в таком же капкане, что и ее сын. Только траншея была другая – ее скромный дом возле Магдебургского собора. Там, под сенью готических башен собора, в котором покоился прах Оттона Великого, короля франков и первого императора Священной Римской империи, она ждала. Ждала и привыкала к одиночеству и тоске. Постепенно тоска настолько прочно вошла в жизнь Ортруды, что, казалось, ее можно было видеть, слышать и осязать.
А еще Ортруда привыкла к тишине, к фотографиям на ночном столике, к грязным ботинкам в прихожей, к завалу на письменном столе, к тому, что одежда только зря пылится в шкафах… Со временем она привыкла обедать за столом в компании двух пустых стульев, на которых когда-то сидели ее муж и сын.
Она тосковала по ним. Тосковала отчаянно. Особенно по ночам, когда выключала свет, ложилась в постель и закрывала глаза. Они снились ей каждую ночь, и тогда она начинала дышать stringendo, а когда доходила до tempo rubato, с ее губ срывались дорогие имена: «Йоханнес! Йоханнес!»
Каждый раз, не обнаружив первого Йоханнеса рядом с собой в супружеской постели, она испытывала мучительную боль. Ее сердце разрывалось каждый раз, когда, заглянув в комнату второго Йоханнеса – ее сына, попавшего в капкан войны, – она никого там не находила.
Единственное, что помогало ей – пусть ненадолго, пусть немного – заполнить страшную пустоту, было стоявшее в гостиной пианино. Старое пианино компании «Гротриан – Штайнвег».
Она садилась за инструмент, и ей казалось, что рядом садится ее муж – служащий муниципалитета, страстный любитель музыки, купивший когда-то с рук это пианино, чтобы музицировать в свободную минуту. А иногда ей казалось, что она слышит игру сына – виртуоза, который начал играть, когда ему едва исполнилось семь. Сам начал. Никто его не заставлял.
Похожие книги
