Среди убеждений, которые Мухаммед стремился внушить всем мусульманам, есть одно, которое приобрело особую важность, когда он соединил в себе роль завоевателя с ролью пророка. Чтобы объяснить непостижимое сочетание Божественного предвидения со свободой воли человека, он склонялся к фатализму; но он никогда не отрицал влияние нашей воли на все остальные наши действия; он лишь учил своих воинов, что час смерти заранее записан в книге жизни, что тот, кто избежит её в бою, встретит её на своём ложе; и, выделяя эту идею из всех прочих, внушая её тем сильнее, чем меньше он настаивал на других ограничениях, налагаемых Божественным предвидением на свободную волю, – хотя фатализм, чтобы быть последовательным, должен был бы распространяться на все наши действия и движения, – он вселил в мусульман бесстрашие перед опасностью, придал их храбрости ту уверенность, которую тщетно искать у солдат, вдохновляемых лишь более благородными чувствами чести и патриотизма.
Мухаммед начал проповедь своего нового учения в Мекке в 609 году, когда ему уже исполнилось сорок лет. Своих первых последователей он искал прежде всего в своей семье, и влияние, которое он приобрёл над их умами, говорит в пользу его домашних качеств. Первой обратилась Хадиджа, затем Зайд, раб Мухаммеда; потом Али, сын Абу Талиба, его двоюродный брат, и Абу Бакр, один из самых уважаемых жителей Мекки. Десять лет Мухаммед медленно распространял новое учение среди своих соотечественников; все, кто принимал его, одновременно проникались пламенной верой новообращённых. Пророк – единственное имя, под которым Мухаммед был известен среди учеников – всегда говорил с ними, как казалось, от имени Божества: он не оставлял в их умах ни малейшего сомнения ни в истинности своих откровений, ни в исполнении его обещаний, и уже на четвёртый год он выбрал своим визирем своего двоюродного брата Али, которому едва исполнилось четырнадцать лет, в то время как империя, которой ему предстояло управлять, пока насчитывала лишь около двадцати верующих.
Мухаммед обращался не только к жителям Мекки; он ожидал у Каабы паломников, прибывавших со всех концов Аравии, указывал им на нелепость и грубость религии, которую они там исповедовали, призывал их использовать разум и признать единого незримого Бога, всеблагого, всемогущего, владыку вселенной, столь превосходящего Чёрный камень или идолов, перед которыми они преклонялись. Красноречие Мухаммеда действительно привлекало ему последователей; но жители Мекки возмущались, видя, как их вера подвергается нападкам в их собственном храме, а благополучие их священного города ставится под угрозу вместе с религией – и всё это по вине внука их верховного жреца, племянника нынешнего правителя. Они потребовали от Абу Талиба положить конец этому скандалу. Дядя Мухаммеда, хотя и сопротивлялся проповедям племянника изо всех сил, не позволил посягнуть на его жизнь или свободу. Мухаммед, поддерживаемый родом Хашим против остальных курайшитов, не подчинился постановлению об отлучении, вынесенному против него и выставленному в храме. Вместе с учениками он выдержал осаду в своём доме, отразил нападавших и сохранил своё место в Мекке вплоть до смерти Абу Талиба и Хадиджи. Но когда новым главой республики и религии стал Абу Суфьян из рода Омейядов, Мухаммед понял, что бегство – его единственный выход; ведь его враги уже договорились, что его поразит меч представителя каждого племени, дабы ни одно из них не стало отдельной мишенью для мести хашимитов.
