Из терема во власть - страница 8

В это время на Красной площади открывались после дождя лавки, понесли свой товар торговцы всякой мелочью, появились и первые покупатели. Народ с удивлением прислушивался к приближающемуся шуму. Не успел никто опомниться, как появились шагающие стройными рядами стрельцы и солдаты.

Когда царь окончательно слёг, положение низших воинских чинов заметно ухудшилось. Служивые не получали жалованье, зато обретали у начальства немало новых тягот. В стрелецких слободах роптали всё больше, о чём в Кремле, конечно же, было известно. Но бояре не обращали на этот ропот никакого внимания. Не в первый раз служивые волновались, и всегда всё успокаивалось само собой. Каково же было изумление обитателей Кремля, когда под грохот барабанов государева надворная пехота4 вошла в Никольские ворота. И, судя по цветам форменных кафтанов, в этом вторжении участвовали все стрелецкие и солдатские полки.

Думный постельничий, боярин Иван Максимович Языков, выскочив на боярскую площадку, столкнулся нос к носу с главой Стрелецкого приказа, престарелым князем Юрием Алексеевичем Долгоруковым.

– Тебе, старый хрен, давно служба в тягость! – рявкнул думный постельничий. – Ты что же, все дела своему сынку препоручил, а сам бока на печи греешь? Да и твой сын, оса ему в седалище, тоже, кажись, не справляется! С вас обоих будет спрос за то, что стрельцы перепились и шумят под окнами хворого государя! Немедля наведите порядок: высеките зачинщиков, иначе сами кнута отведаете!

Князь Долгоруков обиделся:

– Придержи коней, боярин! Кто ты таков, чтобы грозить князьям Долгоруковым? Что, высоко забрался? И покрепче тебя мужи с той высоты падали!

– Что там творится, князь? – умерил свой пыл Языков.

– Стрельцы взбунтовались, – ответил ему Юрий Алексеевич. – Они явились сюда жаловаться царю на своих полковников.

Думный постельничий опять взбеленился:

– Значит, жаловаться они явились? А ты будто не знаешь, как полагается поступить с жалобщиками? Возьми главных смутьянов под стражу и закуй их в железо!

– Я что ли, буду хватать стрельцов? – огрызнулся князь. – Али ты возьмёшься их заковывать? А больше и некому!

Только теперь до Языкова, наконец, дошло, что Кремль охраняют такие же стрельцы, как и те, которые явились с жалобами. Никаких иных сил у государя и бояр не имелось. А стрельцы, конечно же, не дадут своих товарищей в обиду.

– Нынче надобен не кнут, а пряник, – сказал со вздохом князь Долгоруков.

– Не позвать ли патриарха? – нерешительно предложил думный постельничий.

Глава стрелецкого приказа с сомнением покачал головой.

– Не больно-то речист наш патриарх. Пригрозить он ещё умеет, а умасливать не особливо у него получается. Как бы хуже не вышло…

Не успел он договорить, как громкий топот множества ног возвестил снизу о том, что стрельцы сумели-таки добраться до царских палат.

Языков растерянно уставился на своего собеседника, а тот побелел, как полотно. Главе Стрелецкого приказа сейчас менее всего была желанна встреча с собственными подчинёнными: ведь служивые вполне могли спросить за вину своего малого начальства, на которое они явились жаловаться, с начальства большого.

Оба придворных мужа, отбросив степенность, приготовились спасаться бегством, но неожиданно сверху послышался знакомый тихий голос:

– Не суетись, Алексей! Грешно народу отказывать, ежели он желает потолковать со своим государем. Русские люди терпеливые – они бьют челом лишь от безысходности.