Но я уже был не фраерок ушастый и, ловко запудрив ей мозги, пустил по ложному следу. Презумпция невиновности восторжествовала, доказать она ничего не сумела.
Я давно заметил, что ноябрь самый несчастливый месяц. Все беды сыпались именно в это время уже несколько лет. Отец мой ушёл из жизни в ноябре, и, склоняя голову перед судьбой, – знал, меня не станет тоже в ноябре, только пока неизвестно в каком.
На четвёртый день после праздников всё цеховое начальство, вернувшееся из отгулов, перед обедом появилось на нашем участке. Чебышев спешно убрал разложенные на куске белого батиста часы и детальки от них в стол и, кося взглядом на пришедших, стал объяснять мне какую-то туфту, тыча пальцем в чертеж.
Начальство, улыбаясь, с чувством внутреннего удовлетворения глядело на него. Бурый после праздников Родионов довольно шевелил раздвоенным носом. Куцев стоял около стола в своей излюбленной позе – рука за отворотом халата. Кац, разя перегаром, тяжко отдувался. От неизвестности мой гуру покрылся испариной. Наверное, прорабатывал версию, где мог залететь, а может, кто заложил?
– Алексей Григорьевич, – икнув, окликнул его начальник цеха.
Чебышев вздрогнул и стал дышать в сторону.
Кац протянул руку, которая была толще Чебышева. Тот встал и, всё ещё недоумевая, чего им здесь надо, пожал её.
– Поздравляем тебя…
Учитель удивлённо облизал губы. Он так разволновался, что зачем-то вставил в глаз лупу, потом одумался и тоже убрал её в стол.
– … за ударную работу и наставничество над молодыми рабочими, – посмотрел на меня, – ты награждён орденом.
Цеховое начальство шумно стало поздравлять орденоносца. Ожидавший чего-то плохого, Чебышев шлёпнулся тощим задом на стул.
– Зайди после обеда в профком, да не сегодня – завтра… получишь билеты на поезд – в субботу в Москву едешь. Вас пятеро будет.
Начальство ушло, оставив хлопающего глазами Чебышева – всё не мог прийти в себя. Я тоже пожал ему руку.
На следущий день, в пятницу, выпал первый снег. Падал, видно, всю ночь.
"Вот чёрт! – пошёл я за лопатой. – Теперь не только кочегаром, но и дворником придётся подрабатывать".
Раньше мне очень нравилась зима, сейчас от неё уставал.
"Зато доски грязью обдавать не будут", – в темпе работая лопатой, нашёл положительный штрих.
В связи с первым снегом трамваи не ходили. Так повторялось из года в год. Пришлось ловить такси.
На Дениса нашла кутячья радость: во-первых, снег; во-вторых, появился шанс прокатиться на машине – что может быть лучше?
Татьяна тоже блестела глазами: "Ах, как красиво! Деревья в снегу! Ах… ах… ах…"
– Деревья-то в снегу, зато от печки теперь не отойдёшь! – рационально заметил я.
"Что за логика у этих женщин? На мой взгляд, фикус в ресторане смотрится намного приятнее, чем цветок в поле".
В проходной, со стороны завода, около небольшого стенда, прикреплённого к стене, собрался народ.
"Что там?" – стал протискиваться сквозь толпу.
На стенде, перечёркнутом с угла чёрно-красной лентой, под большой мужской фотографией чёрной тушью были выведены даты, и сообщалось, откуда и когда состоится вынос тела.
– Что на мужиков нашло? – охали женщины. – До пенсии доживать не стали.
– Доживёшь с вами! – пошёл я в цех.
Родионов, Плотарев и мой учитель, сгрудившись за столом мастера, обсуждали случившееся. Через полчаса расстроенный Чебышев молча сел на свое место и сосредоточенно стал возиться с часами. Я приступил к прибору.
