— Спас тебя! — он приближается, и в его глазах пылает огонь, но не злобы, а одержимости. — Я спас тебя, Арина! Это я ночами сидел у тебя под окнами, когда он кобелем скакал по городу! Это я... Я люблю тебя!
Он хватает меня за руку, и его прикосновение обжигает. Я вырываю свою руку с силой.
— Не смей! — шепчу яростно. — Не смей говорить мне о любви после всего. Это не любовь, Стас! Это… это предательство! Ты манипулировал мной, ты разрушил все. Все!
— Потому что я не мог смотреть, как ты убиваешь себя ради него! — он снова делает шаг, и его руки дрожат. — Я тот, кто тебе нужен, Арина. Я знал это с самого начала. И я просто не мог допустить, чтобы ты стала его женой!
Молчание разрывает воздух. Только наше дыхание: рваное, тяжелое, почти синхронное.
Я чувствую, как внутри все переворачивается. Гнев, предательство, ужас – они бьются внутри, как птицы в клетке. Но сильнее всех ощущается ледяная пустота.
Глаза Стаса полны какой-то странной смесью вины и надежды.
— Как ты вообще умудрился снять эти фото? — шепчу я, быстро соображая. — Ты следил за своим лучшим другом?
Он открывает рот, но я не даю вставить ни слова.
— Ты, блядь, за ним шпионил?! Сидел в засаде, как в дешевом детективе? Это нормально, да?! Ты ведь был его юристом, другом! Ты с ним бок о бок работал!
Стас делает шаг, руки разведены, будто хочет объяснить.
— Я знал, что он нечист. Я хотел убедиться. И знал, что ты слепо ему веришь. Ты не хотела слушать…
— Так ты выбрал просто следить? Ты не пришел сразу ко мне. Ты не показал мне эти фото, когда они могли что-то изменить. Ты ждал.
Я делаю шаг к нему. Ближе. Глаза горят.
— А потом тебе захотелось почесать свое эго, и ты прислал их мне в день девичника. В тот вечер, когда я смеялась, когда я была счастлива. И ты решил: вот сейчас. Сейчас я разрушу все, что у нее есть.
Он опускает голову, массирует виски.
— Я не хотел… так. Просто… ты бы не поверила, если бы я просто сказал. А так – ты увидела все сама.
— О-о-о, спасибо! — я саркастично смеюсь. — Спасибо, что дал мне возможность увидеть! Спасибо, что выбрал момент, когда я была в шуточной фате и с бокалом шампанского!
— Я хотел, чтобы ты проснулась, — бормочет он. — Чтобы ты не вышла за него. Потому что я… потому что ты мне…
— Не говори. Не вздумай опять говорить, что ты это сделал из-за любви, — я почти шиплю. — Это не любовь. Это – контроль, манипуляция и подлость.
Он смотрит на меня, губы нервно кусает, пальцы сжаты в кулаки.
А я отступаю. Рука прижата к груди, будто хочу удержать сердце внутри.
— Подожди, — растерянно говорю я и смотрю на его лицо, — те фотки сделаны со скрытой камеры? Как у тебя получилось?
И тут я прикрываю рот ладонью.
— Значит, у тебя есть и другие фото? Там, где мы с Мишей… вдвоем… в спальне.
Глаза Стаса озаряются вспышкой.
В комнате повисает тишина.
— Отвечай, Стас! — мои нервы на переделе.
— Есть.
У меня весь воздух выбивают из легких. Боже, какой позор. Ведь я ни перед кем не раздевалась, у меня был только Миша. И от мысли, что этот больной урод пялился на меня голую, выбивает меня из равновесия.
— Удали, слышишь? Иначе…
— Иначе что? — ядовито усмехается Стас.
По глазам его противным вижу, как он уже до дыр затер те фотки.
— Только попробуй их где-нибудь обнародовать. Я тебе этого никогда не прощу.
— Не переживай, Арина. Они только для моего личного пользования. И мне жаль, что все раскрылось таким образом, — выдыхает он. — Жаль по-настоящему.
