Она родилась без титула и состояния, поднявшись до самого высокого ранга в стране. Пришла из ниоткуда и стала герцогиней. О, она никогда не смотрела сквозь своего сына, нет. Она глядела на него во все глаза с гордостью и триумфом, но не за то, как он рос и как быстро осваивал языки, географию, историю, астрономию. Она гордилась, что его рождением укрепила свое положение.
И Рэтленд помнил всё это слишком отчетливо и ясно, чтобы поверить, будто что-то может быть по-другому. Как только он осознал себя, то поклялся, что никогда никем не очаруется, чтобы не разочароваться так же, как отец.
И теперь он подошел к своему другу, похлопал его по спине и вздохнул, наблюдая за золотым светом, что лился из зала.
— Не сердись, Пембрук. Но всё же я уверен, что любовь — это большое заблуждение. А женщины — это уверенность в наследнике, не более. Даже если ты нужен своей даме, твой титул нужен ей не меньше. Не сомневайся, друг мой.
Маркиз повернулся и посмотрел на Нэда.
— Правду про тебя говорят, Рэтленд.
— Какую?
— Что ты холодный и бессердечный ублюдок.
Нэд усмехнулся и сделал глоток из своего бокала.
— И это всё еще не делает меня неправым.
— Но это делает вас ослом.
Последние слова раздались снизу, из темноты, со стороны каменной лестницы, ведущей с балкона в сад. Женщина, сказавшая это, поднималась к ним с Пембруком плавно и уверенно. Маркиз не мог сдержать удивленного смеха.
— Дама чертовски права!
— Благодарю, милорд, — ответила она. — И если бы кто-то из моих друзей так сказал про мою любовь, я бы отправилась искать нового друга, с приличными манерами.
Пембрук издал звучный смешок и толкнул Нэда в бок.
— А что, не такая уж плохая идея.
Герцог молчал и прищуривался, пытаясь разглядеть женщину в вечернем полумраке. Она остановилась на полпути и прислонилась к внешней стороне дома.
— Учитывая, что вы прячетесь и подслушиваете разговоры, на которые не приглашены, — ехидно заметил Нэд, — не уверен, что вашей оценке моих манер можно доверять.
— Я не подслушивала.
— Нет?
Она покачала головой.
— Нет, я не подслушивала, а слушала. И не пряталась. Я просто стояла внизу и отдыхала, а вы выбрали именно этот момент, чтобы прочесть лекцию о порочности женщин. Впрочем, я уже слышала так много клеветы на свой пол, что едва ли ваши суждения меня поразили.
Нэду пришлось потрудиться, чтобы у него не отвисла челюсть. Когда в последний раз дама говорила с ним в таком тоне? Нет, когда в последний раз хоть кто-нибудь говорил с ним вот так?
Пембрук рассмеялся.
— Кем бы вы ни были, мадам, вы сделали моего друга безмолвным, а я бы вам первый сказал, что это невозможно.
— Как жаль. А я-то надеялась узнать продолжение этой увлекательной речи. Может, она бы переросла в трактат? «Наемницы-манипуляторши. Размышления о роли женщины в мире».
Нэд наконец-то обрел голос.
— Мужчины были бы куда счастливее, если бы уделяли больше внимания моим взглядам на этот вопрос.
— О, безусловно, — поддразнила его она. — Скажите, добрый сударь, а что же привело вас к такому счастью?
Ее слова отдавались в нем волной щемящего тепла. Вот бы рассмотреть ее получше… Он тряхнул головой и отогнал от себя эту мысль. Не нужно фантазировать о том, как выглядит женщина из полумрака. Он заставил себя бросить в нее свой самый презрительный взгляд.
— К такому счастью меня привел опыт, — отрезал он.
Она расссмеялась, и этот звук нежно царапнул его душу. Нэд выпрямился, расправив плечи. Кто она такая?
