– Пройдёмте.
Минут через десять Семён вернулся.
– Ну, Андрей Андреевич… – Он запинался, называя Ветлицкого по имени-отчеству. – Ну вы даёте. – И тут же, заметив, что второй оперативник зовёт Андрея, опять прошипел, видимо, не мог даже сейчас совладать со своей натурой. – Я тебя под землёй найду… кладоискатель.
В коридоре Ветлицкого встретил Дорош.
– Извините, хочу жалобу на имя министра… к кому обратиться?
– Лучше на прокурора – и отдайте любому оперуполномоченному, передадут.
Ветлицкий потом недоумевал, размышляя, каким образом дело дошло до прокуратуры, оказывается, писательница, назовём её Миррой Нестеровной, бывшая некогда Председателем отделения Союза писателей, тут же побежала по всем инстанциям… После встречи с Дорошем милиционеры, видя, что состояние Андрея оставляет желать много лучшего, струсили и в подвал спускать не решились, а отправили назад, в больницу, но теперь уже лечащий врач, у которой пострадавшего тоже, оказывается, украли, не захотела брать на себя ответственность (мало ли что произошло в отделе), за его здоровье… вот и пришлось ночевать в приёмном покое республиканской больницы. Старушка, которая ведала раздевалкой, узнала «больного», дело в том, что ему и прежде приходилось лежать у них, и, когда во время карантина приходили друзья, женщина разрешала им посидеть немного за чужими пальто и шубами.
– А я тебя помню, – сказала она Андрею, что случилось?
– Бабушка, я не виноват. Меня арестовали вместо другого человека и заставляют брать его преступления на себя.
Пожилая женщина с состраданием смотрела на его руки, закованные в наручники, что она могла сказать, чем утешить? Только вздохнула… Старший из охранников, тот самый Саша, который некогда бросился на гранату в баре, куда-то ушёл, а Ветлицкий остался с другим, молоденьким, пареньком.
– Что-то здесь темновато, – сказал милиционер и щёлкнул выключателем. Над дверью загорелась лампа дневного света. Ветлицкий сидел на кровати, а его страж на стуле. Времени телохранитель не терял, по-хозяйски расставляя на тумбочке термос, свёртки с едой, какие-то баночки, наверное, знали, что придётся здесь ночевать. Минут через десять вернулся старшой и заругался:
– Вы что, хотите без глаз остаться?
– Почему?
– Кварцевую лампу включили для обеззараживания помещения…
Потом он рассказал, сколько ему пришлось провести времени, мотаясь по различным подобного рода лечебным заведениям, отсюда и знание всех медицинских премудростей. Пользуясь хорошим настроением охраняющих, Андрей упросил их разрешить ему постирать под краном в соседней комнатушке приёмного покоя носки и плавки, что-то около десяти дней прошло со дня задержания, тем более вода в трубах была горячей и мыло дармовое, больничное. Старшой Андрея поторапливал, боясь, что в любую минуту их могут проверить, видимо, его порядочно настращали, потому что, когда Ветлицкий попросил не пристёгивать пока к кровати наручниками, он вздохнул и сказал:
– За одну руку всё равно придётся, вдруг кто заявится – нарушение, сам понимаешь.
Ночь прошла относительно спокойно, больные в приёмный покой не поступали, но утром их всё-таки попросили в коридор. Никто не знал, что с Ветлицким делать. Собиравшиеся на работу медики с удивлением поглядывали на странную парочку: замызганного мужчину в наручниках и молоденького милиционера рядом. Хотя вполне возможно, что это была просто иллюзия всеобщего внимания. Здесь и не такое видали. Вернулся второй конвоир и сказал:
