– Держись, – прошептала Ева. – Мы идём за тобой.
Она аккуратно положила фрагмент в специальный ящик, запертый на три замка и защищённый нарисованными печатями. Завтра начнётся настоящая работа – кропотливая, опасная, требующая всего её мастерства и немалой доли безумия.
Но сегодня… сегодня она просто постояла у окна, глядя на пустую улицу, где несколько минут назад исчез в ночи странный путешественник по имени Марк. Человек, который видел её в несуществующем мире. Человек, готовый рискнуть всем ради любви.
Человек, который, возможно, поможет ей исправить ошибку пятнадцатилетней давности.
Где-то далеко, в месте, где сходятся все дороги, ждали ответы. Оставалось только нарисовать карту, которая приведёт к ним.
И постараться не потеряться по пути.
Глава 2 Память пергамента
Ева не спала.
После ухода Марка она пыталась заняться обычными делами – проверила заказы на завтра, прибралась в мастерской, даже попробовала поесть. Но взгляд постоянно возвращался к дальнему столу, где в запертом ящике лежал фрагмент древней карты.
Он звал её.
Это было похоже на зуд под кожей, на мелодию, которую не можешь выкинуть из головы. Ева продержалась до полуночи, потом сдалась. Она заварила крепкий чай, зажгла все лампы в мастерской и открыла ящик.
Фрагмент лежал на бархатной подложке, невинный с виду кусок пожелтевшего пергамента. Но стоило Еве взять его в руки, как по пальцам пробежало покалывание. Карта была тёплой – теплее, чем несколько часов назад.
«Она просыпается», – мелькнула тревожная мысль.
Ева положила фрагмент на стол и придавила углы специальными стеклянными грузиками – подарок её наставницы, старой картографа Веры Семёновны. Стекло было не простое, выплавленное из песка несуществующей пустыни, где время текло вспять. Оно должно было удержать карту от… непредвиденных действий.
Достав лупу, Ева склонилась над пергаментом. При близком рассмотрении становились видны детали, ускользавшие раньше. Линии были не нарисованы, а словно выжжены в пергаменте, оставляя крошечные обугленные края. Символы по краям напоминали одновременно несколько древних алфавитов, но не совпадали ни с одним полностью.
А в центре фрагмента, там, где виднелись очертания строения, Ева заметила нечто странное. Линии здесь были другими – более свежими, нанесёнными поверх древних. Кто-то уже пытался дорисовать карту.
«Интересно, что с ним случилось», – подумала Ева и тут же пожалела об этой мысли.
Она достала специальную тетрадь – дневник картографических наблюдений – и начала зарисовывать символы. Работа требовала сосредоточенности: каждый штрих должен быть точным, каждая закорючка на своём месте. Символы древних карт часто были ключами к их разгадке.
На третьем символе случилось то, чего Ева не ожидала.
Чернила в её авторучке засветились.
Она отдёрнула руку, но было поздно. Свечение перекинулось с ручки на нарисованные символы, а оттуда – на оригинал. Фрагмент карты вспыхнул ослепительно белым светом, и Ева инстинктивно закрыла глаза.
Когда она открыла их, мастерская исчезла.
Она стояла в круглом зале с высоким куполообразным потолком. Стены были покрыты картами – сотнями, тысячами карт, нарисованных прямо на камне. Они светились изнутри мягким золотистым светом, и Ева видела на них очертания городов, которых не существовало, морей, которые никогда не плескались под солнцем, гор, которые никто не покорял.
