– А ты думал? – Чернов повертел в руках пустой стакан. – В наше чудесное время всё возможно. Всё что хочешь, только плати.
– Я думал, хоть в армии такого бардака нет, – Потапов тоже закурил.
– Бардак есть – армии нет, – грустно констатировал Чернов
Словно в подтверждении его слов в дверь постучали:
– Можно?
– Заходи.
На пороге появился еще один солдат, с двумя бутылками водки, батоном черного хлеба и тремя банками кабачковой икры.
– Кто в нос дал? – строго спросил Чернов.
– Никто! – испуганно ответил солдат, поспешно вытирая запекшуюся под носом юшку.
– Упал?
– Так точно, упал!
– Я смотрю, что-то ты часто падать стал, – Чернов ловко скрутил пробку с бутылки. – Сидорчук, небось, дал?
– Да нет, я правда, упал.
– Ну ладно, упал, значит, упал. Свободен.
Солдат, шмыгая носом, поспешил скрыться за дверью.
– Дедовщина? – спросил Соломатин.
– Это еще ничего. В Чечне хуже было. Там если всерьез обижались, то морду никто никому не бил, там стреляли.
– Как это? – не понял Потапов. – Свои в своих?
– Ага, и в дедов, и в молодых. Даже офицерам иногда доставалось. Думаешь, такие потери только из-за чеченцев? Да не фига! Свои тоже постарались. Там все просто было – чуть что не так, сразу за автомат хватались, особенно контрактники по пьяни. Были случаи что в бою, якобы случайно, пуля в спину прилетала. Война, она всё спишет.
– В наше время такого не было, – удивленно качая головой сказал Соломатин.
– В наше время много чего не было, – отозвался Чернов, разливая водку в три разнокалиберных стакана, – ну так, чего…
– Давайте, – перебил его Потапов поднимая стакан. – За встречу и за… все, что впереди!
– Не понял? – Чернова удивил такой странный тост. – А что впереди?
– Пей, – улыбнулся Соломатин, – сейчас узнаешь. Думаешь мы просто так к тебе посреди ночи приперлись?
* * *
Нет, он больше не нумизмат. Старого нумизмата Лёвкина больше нет. Он умер.
Вместо него появился бизнесмен Лёвкин. Да, да, настоящий, серьезный и что самое главное, уникальный, в своем роде, бизнесмен Борис Аркадьевич Лёвкин. Прошу любить и жаловать.
Почему уникальный?
А у кого еще можно приобрести то, что предлагает Лёвкин?
В том то и дело, что приобрести то, что предлагает Лёвкин, можно только у самого Лёвкина и ни у кого больше. Во всем мире нет больше человека торгующего подобным товаром. Впрочем, нет, еще остается Соломатин, но он заключил с ним соглашение, своего рода устный договор, по которому Лёвкин имеет, так сказать эксклюзивное право на «распространение» соломатинских монеток. Вот почему он, Лёвкин, с полным правом причисляет себя к уникальным бизнесменам. Он один – следовательно, он уникален. Как и те монеты, что сейчас лежат перед ним. Восемь маленьких невзрачных кругляшей.
Сегодня утром он отвез Соломатину тугой сверток с пачками долларов и забрал эти монеты.
Монеты Соломатин небрежно завернул сначала в газету, а затем в пищевую фольгу, словно какой-нибудь пошлый бутерброд с вонючим сыром.
Где-то на окраине Москвы, до которой Лёвкин около часа добирался на своих раздолбанных «жигулях», в тоскливом, панельном рабочем гетто, в тесной, маленькой квартире проворачивались сделки, которым могли бы позавидовать самые престижные аукционы мира. Типа «Сотбис» или «Кристи». Уникальный товар скупался в сущности за копейки – в свертке, который Лёвкин отдал Соломатину было шестнадцать тысяч «зеленых», цена скромной корейской малолитражки.
