Китежское измерение - страница 26

В конце концов он не выдержал; вернее, не выдержал его действительно слабый организм.

– Ах ты засранец, – услышал он над собой радостный смех – Такой большой дядя и обделался!

Его оставили в покое. Тоненько запищал сотовый телефон и кто-то быстро пробормотал фамилию и адрес Соломатина. Рядом с собой, на полу, Лёвкин увидел свое ухо, растоптанное, раздавленное и превратившееся в противную кожистую лепешку с неправильными краями. Как те самые монетки…

От боли, от стыда, от бессилия и безысходности Лёвкин заплакал. Сначала тихо, а затем все громче и громче, понимая, что теперь стесняться нечего и некого. Все кончено, так и не успев толком начаться.

– Молчать! – прикрикнули на него, но он уже ничего не слышал. Когда его опять начали бить, он уже не пытался хоть как-то увернуться или защититься – единственным его желанием было поскорее дождаться того самого удара, который поставит на этом кошмаре точку. Но вместо этого, внезапно, откуда-то извне, из другого измерения, из другой жизни донесся легкий шорох вставляемого в дверной замок ключа. Слабая искорка надежды вспыхнула в охваченном мраком сознании Лёвкина, на секунду вернув его к жизни.

– Кто это? – его быстро перевернули на спину.

– Я не знаю, – с трудом сказал он, давясь кровью, соплями и слезами.

– Кто это может быть?

– Наверное, хозяин квартиры, – Лёвкин вспомнил тихого, безобидного алкаша.

Входная дверь осторожно скрипнула и тут же послышалась какая-то суетливая возня: глухие удары, растерянный мат, приглушенный стон, один из мучителей метнулся обратно в комнату, схватил со стола «вальтер» Лёвкина и подушку с кровати. Сухо, словно переламываемая ветка, щелкнул выстрел, и все стихло. В комнату, за ноги, втащили безжизненно обмякшее тело хозяина-алкаша и бросили его у противоположной стены. Дымящуюся подушку бросили на окровавленное, изуродованное выстрелом лицо.

– Будет знать, падла, как без стука входить! – пошутил тот самый, с голубыми глазами, направляясь к Лёвкину и передергивая затвор.

– Ну а ты вылупился? Тоже пулю хочешь?

– Не надо… – только теперь Лёвкин понял всю серьезность своего положения.

– Что не надо?!

– Я все скажу… – стараясь не смотреть на подергивающееся в конвульсиях тело хозяина квартиры, спешно выдохнул он. – Все скажу!

– Конечно, скажешь. Куда ты, б… денешься.

– Я все… все сам скажу…

– Ну давай, мы слушаем, – перед Лёвкиным опять появился диктофон.

Следующие полчаса, пока не кончилась пленка, диктофон исправно записывал быстрое, мокрое бормотание Лёвкина, часто прерываемое внезапными рыданиями…

* * *

– Такие вот дела, – Потапов разлил остатки водки и заглянул в пустую банку из-под кабачковой икры.

– Это правда? – спросил Чернов.

– Нет, это шутка, – Соломатин, пьяный и оттого веселый опрокинул свою стопку. – Мы специально, в час ночи, пошутить приехали.

– Но если это так, то это же … – далее Чернов коротко выругался.

– Да, именно так, – подтвердил Потапов.

– А зачем вам я? Вы что, вдвоем не справитесь?

– Не справимся! – мотнул головой Соломатин. – Без тебя никак не справимся.

– Почему?

– Потому, что нам стволы нужны.

– Что?

– Стволы.

– Стволы?! – удивился Чернов. – Какие еще стволы?

– Такие, – Потапов кивнул на десантный «калашников» Чернова. – Или что-нибудь посерьезнее. РПК или «плетка».