Представителем такой вот славной профессии и стал Соломатин.
Правда, он, вместе со своей группой, не потрошил древнеегипетские пирамиды и не нырял к затонувшим испанским галеонам – все было гораздо проще: они, в основном, прочесывали места боев, старые заброшенные кладбища, развалины монастырей и прочие заброшенные и Богом забытые места. Их целью были военные награды, драгоценности и оружие.
Много чего повидал Соломатин. И не раз и не два было ему противно и муторно, особенно когда приходилось выкапывать полуистлевшие солдатские останки и срывать с рассыпающихся костей смертные медальоны. Последней сволочью ощущал он себя, доползая до увязшего посреди болота «фокке-вульфа», где радостно ощерившийся скелет в летном шлеме и с железным крестом продолжал сжимать штурвал. Матерясь в душе, а чаще вслух, поддевал он воровской фомкой ржавые люки танков, бронетранспортеров и самоходок, и зажимая нос от застарелого смрада разложения, обшаривал то, что полвека назад было солдатами. Не менее гнусно чувствовал он себя раскапывая старые – престарые не могилы даже, а чуть заметные холмики, на которые, радостно попискивая, указывал миноискатель.
Чуть позже выяснилось, что быть «гробилой» не так уж и безопасно.
Однажды их немногочисленный отряд обстреляли из автоматов, из самых настоящих «калашей», трескотню которых Соломатин начал уже подзабывать. Один раз, на густо заросшей лесной дороге, ведущей к заброшенному монастырю, он наткнулся на неумело поставленную противопехотную мину, а чуть дальше, перед самым монастырем, нашел несколько довольно грамотно установленных растяжек. Разбросанные по монастырскому кладбищу черепа и кости говорили о том, что совсем недавно здесь поработали коллеги—конкуренты. А как-то раз, прямо посреди дремучего леса, километрах в пятидесяти от Пскова, они столкнулись с точно такой же группой. Нервно полязгав затворами моментально извлеченного оружия, две группы поспешили разойтись каждая своей дорогой.
Да, временами было страшно. И интересно. Но, тем не менее, Соломатин все равно ничему не удивлялся. Ну, подумаешь, мину зарыли посреди дороги, подумаешь, растяжек наставили, подумаешь, люди по лесу с автоматами шастают. «Гробилы» всегда отличались своеобразным чувством юмора. А вообще-то, какая жизнь, такие правила игры. Чему тут удивляться?!
Но сегодня Соломатин был удивлен. Даже очень удивлен.
Сначала перед ним появилось нечто, очень похожее на бомжа. В этом самом «нечто» он, не без труда, узнал своего старого афганского «корешка» старлея Потапова. Последний раз они виделись почти год назад, в самом начале «гробильной» деятельности Соломатина. Зная, что Потапов сидит без работы, Соломатин, помнится, тогда предложил ему поработать вместе с ним, но тот отказался. Могилки и склепы, по-видимому, не сильно вдохновляли его.
А теперь вот, спустя год, Потапов нашел его сам. Впрочем, Соломатин не знал, радоваться ему этому обстоятельству или нет? Уж больно непрезентабельно выглядел бывший старлей. Одетый в какие-то грязные обноски, с помятым лицом и всклокоченными, давно не стрижеными волосами, Потапов напоминал типичного представителя, так называемого московского «дна». Блуждающий взгляд и стойкий запах перегара довершали полноту картины.
Потапова же, все это, похоже мало смущало, так как он решительно, не слушая никаких возражений, потащил упирающегося Соломатина в близлежащий местный пивняк. И уже там, выпив залпом кружку холодного пива и минуя общие темы, оглушил Соломатина невероятной, совершенно дикой историей. Соломатин сначала подумал, что его старый «корешок» попросту сошел с ума. Обычное, в принципе дело, для прошедшего Афган и злоупотребляющего алкоголем человеком. Но когда Потапов, по-воровски оглядевшись по сторонам сунул ему в руку маленький кругляш, Соломатин растерялся. Еще больше он растерялся когда Потапов сообщил ему, что «такого добра» они могут «нарыть» очень много. Единственная проблема в том, что ему нужен компаньон. Человек умеющий работать лопатой и имеющий связи среди антикваров.
