Книга Небытия - страница 37
На службу подтягивались прихожане. Закрытый паланкин остановился чуть в стороне от храма. Слуги поставили его на землю и отошли. Гозаль подобрался к паланкину так, чтобы тот загораживал его от любопытных глаз.
– Госпожа?
– Да, Черный… или… как мне называть тебя?
– Зови как угодно, я не боюсь, даже если кто и услышит.
– Как твое дело, Гозаль?
– Я потерял своих людей, а добыча была дрянь. Караван маленький, и груз… дрянь, дерьмо.
– Что с моим поручением? Ты нашел футляр для свитков?
– Я ничего не выгадал с этого чертова каравана. Продавать чертов товар – больше потеряешь. А у меня много людей, они хотят денег.
– Если ты добыл футляр, я дам тебе денег. Твои люди будут довольны.
– А я? Помнишь уговор, госпожа? Я просил за свою работу другого…
– Ты получишь все, о чем мы договорились. Дай футляр.
– Я не захватил его с собой. Забыл. Ведь ты тоже не захватила с собой золото?
– Я забыла. Но если ты придешь ко мне завтра вечером, я расплачусь с тобой сполна и за все.
– О, благодарю, госпожа! Для меня такая честь прийти к вам в дом… Ты ведь теперь такая благородная дама, ты даже стала ходить в церковь.
– Конечно, ведь мой покойный муж был бароном короля Иерусалимского.
– Все твои покойные мужья были высокими людьми.
– Мои мужья тебя не касаются, Черный, они мертвы, а ты пока нет… Ты понял меня?.. Куда ты смотришь?
В храм входила девушка. Вокруг нее было много людей, но для Гозаля была только она… Тоненькая – Гозалю показалось, что он мог бы обхватить ее двумя пальцами… и сломать: стоит только сжать чуть посильнее – и девушка переломится как камышинка. Она была прозрачная, эта девушка, свет проходил сквозь нее, она вся светилась. Она слишком светлая, слишком хрупкая – это страшно. Гозалю вдруг стало страшно, что он может повредить ей, коснуться нечаянно, даже взглядом, и она умрет. Гозалю стало страшно, что кто-нибудь дотронется до нее.
– Кто это?
– Где?
– Вот, подходят к храму.
– Это? Это старик де Ги с сыном, дочерью, ее женихом и прочими домочадцами. А что…
– Она такая красавица. Волосы белые!
– И ты туда же. Далась всем эта бледная девка!
– Мне пока не далась, но клянусь адом дастся…
– Что ты бормочешь? Я хочу, чтобы завтра вечером футляр со свитками был у меня, ты понял, Черный Гозаль?
– А я хочу, чтобы к моему приходу у тебя было мокро между ног, благородная госпожа. Прощай!
– До встречи, Гозаль. А ты, беляночка леди Джоанна… розовое ушко, белокурая прядка… жди от меня подарочек. Ой, жди, красавица, что-то слишком часто ты стала попадаться на моем пути, слишком. Ну, обернись, обернись, детка… Посмотри мне в глаза! Видишь? Видишь меня? Нет? Ну и хорошо. Хорошо… Иди, детка, молись своему богу.
На ночь Черный Гозаль не взял себе проститутку.
Брат Безымянный и брат Указательный не легли спать.
Рыночный мудрец не писал.
Добродушный «жук» не бил жену.
Таинственная госпожа не колдовала.
А тот, кто был Непонятным, видел сны о незнакомой светловолосой девушке.
Утро никто не ждал, и оно пришло как обычно.
Капала вода. Где-то далеко, далеко. Медленно. Человек не видел воду, но он слышал ее. Сначала капля показывалась из маленькой дырочки у самого дна медного сосуда. Она едва выглядывала, словно одним глазком – подмаргивая от любопытства. Потом капля росла, росла, неровно, толчками, и смотрела вниз, во тьму. Капля толстела, наливалась, как спелая слива. Черенок, связывающий ее с влагой сосуда, становился все тоньше, потом он обрывался – капля на неуловимо долгую секунду превращалась в шарик, а потом разбивалась. Это был кап… ведь вода капала.