Человек облизал пересохшие губы. Язык был огромный и шершавый. По лицу человека текла вода. Человек ненавидел воду и хотел пить ее, но по его голове били кувалдой. Сначала кувалда била снаружи – монотонно, через дьявольски равные, отмеренные секунды. Человек сжимался в дрожащий комок, боялся и ждал удара. Каждый раз кувалда била неожиданно. Она била в темя, все время в одно и то же место, в одно и то же место, в одно и то же… Чтобы хоть как-то сбить вымеренность ударов, человек старался двигать головой. Потом кувалда стала бить изнутри и человеку стало все равно. Кувалда взрывалась в его голове, и ударяла сразу в лоб, в темя, в затылок, в глаза, в уши – оглушительно била в уши. Но человек все равно не переставал слышать капли.
Человек не знал, как долго он слушает капли – было слишком темно. Человек начинал молиться богу, но забывал, как его зовут. Он звал сестру и только хотел порадоваться ее выкидышу, как вдруг увидел племянника – он был девочкой. Той самой, которую человек завел к себе, накормил, вымыл, но у него не получилось, потому что он старый и умирает. Он умирает, и сестра умерла, а не племянник. Она врала, что это он заделал ей племянничка. Это был тот хвостатый англичанин, и он, конечно, вспомнил бы как зовут бога, если бы не было так темно…
Хватит.
– Хватит, а то он сойдет с ума и ничего нам не расскажет. Зажги еще один факел, слишком темно. Дай ему пить. В этом подвале так ужасно воняет. Эй! Тадео, ты узнаешь меня?.. Ну, не бойся, не бойся так, старенький Тадео, тебе все равно скоро умирать.
– Ведьма… ты… что… тебе… – Мастер Тадео с трудом переглатывал. Горло болело – когда его душили, чуть не сломали кадык.
– Мне нужно знать, что ты передал своему курьеру в кожаном футляре для свитков и куда курьер это должен увезти. Отвечай, Тадео, ты знаешь, я не люблю пытать людей без нужды, но мой слуга… – женщина показала на кривоногого коротышку с факелом в углу подвала – мой слуга любит.
Мастер Тадео попытался пошевелиться в веревках, притягивающих его к высокому тяжелому стулу.
– Я… да… скажу…
– Говори, говори, Тадео. К чему ты залез в эту возню вокруг Чаши? Тебе, что не хватало богатства?.. Коротышка, ты дал ему пить?
– Я не знал про Чашу… Меня просто наняли… из Византии. Собрать сведения о купцах. Они хотели знать о купцах от Константинополя до Багдада и аравийских пустынь… Искали купца, который не останавливается на одном месте больше шести-семи дней, который все время путешествует. Я знаю всех купцов, я нашел такого… даже двух. Я отправил пергамент на Кипр. И еще свитки, запечатанные, я не читал их, мне их дали, чтобы я переправил тоже. Я не знал про Чашу – правда… только потом понял… и шпионы спрашивали, те двое… купец и бродяга… Я не знаю, какая связь между Чашей и купцом, который все время в пути… Вот все, вся правда… Ты не убьешь меня, как тогда?..
На лицо женщины упал бледный отсвет – это отворилась дверь в подвал. Женщина повернула голову в сторону света. Тонкое красивое лицо, не доброе, не живое, темное. По лестнице пустился слуга, зашептал что-то на ухо госпоже. Она смотрела на пленника.
Тадео потянулся к ней. Веревки врезались в его рыхлое тело.
– Ты не убьешь меня?
– Не торопись, Тадео, мне нужно идти. – Женщина улыбнулась, губы у нее были тонкие, между ними мелькнул быстрый язычок. – Мы еще поговорим с тобой… Дай же, наконец, ему пить и развяжи его.
