– А вы знаете, сколько стоит ринопластика? – взвилась Юлия. – У меня пошло нет денег! Я адвокату Кобенкову все отдала, а взамен получила два месяца ада! Меня на зоне за детоубийцу держали, а вы знаете, что такое детоубийца на зоне? Меня насиловали шваброй, меня били до посинения! А как узнали, что дело мое пересматривается, лицо кирпичом изуродовали, чтоб клеймо на всю жизнь осталось! Куда я теперь годна? Ни в школу вернуться, ни частные уроки давать. Родители меня стороной обегают, бывшие ученики в глаза издеваются, друзья прячутся, нигде поддержки нет. В театре копейки дают, дай Бог прокормится…
И девушка вдруг заплакала, тихонечко, горько. Я даже жевать перестала, когда весь ужас представила. Не убила она ребенка, а кому на зоне докажешь?
Арсений подал Юле салфетку, задумчиво похлопал по плечу:
– Ну-ну, возьмите себя в руки, можно что-то придумать. А прошлым махать как флагом – занятие бесперспективное. Убрать вам пора клеймо, однозначно. Лицо очистится – на душе станет светлее, и новая жизнь начнется. Молодая, красивая, талантливая – сколько радости впереди!
– У меня брюлики сохранились, Юра дарил, – подняла голову Юлия. В васильковом взгляде просыпалась надежда. – В банковской ячейке лежат, я их продавать боюсь, обманут.
– Как пить дать обманут, – авторитетно подтвердил адвокат. – Драгоценности следует предлагать знакомому ювелиру. Есть у меня человек, кой чем мне обязан. Вы, девочки, прогуляйтесь, носик попудрите, а я позвоню.
Адвокат достал телефон, мы направились в женскую комнату.
– Так я и сделаю, – вдохновилась девушка, остужая пылающие ланиты водой из-под крана. – Покопаюсь в Инете, клинику подберу, и завтра – на консультацию. Акулина к нам приходила не в первый раз, не в последний.
– Кто хочет пробиться на телевидение, милостей Акулины не дожидается. Станешь красавицей, сама подойдешь к Юлиану, он не сможет тебе отказать.
– И верно, – хихикнула девушка, – никто мне еще не отказывал, кроме зазнайки Беркутова. Он что, к тебе не ровно дышит?
Так-так-так, вместе с хорошим настроением, к нам возвращается беспардонность.
– Ты откуда это взяла?
– Я не слепая.
– Знаешь, Юль, иногда очень хочется, чтоб кто-то срочно ослеп. Углубится в свои проблемы, перестанет копаться в вещах, которые его ни разу не касаются.
Конкретная фраза, запрещающая развитие темы. Но прямолинейностью Юлию не проймешь.
– Значит, правда? Я угадала? – И посмотрела требовательно. Колись, подруга, хитрость твоя белыми нитками по черному вышита.
Пришлось объясняться, в подобных вопросах недомолвки опасны. Семейные недоразумения к хорошему не приводят, недаром половина вступающих в брак разводятся в первые четыре года.
– Мой муж и Арсений – друзья. Не давняя дружба, но крепкая, в трудностях закаленная. Благодаря усилиям Арсения, благодаря его помощи, мы с Сашей два месяца назад пожениться. Понятно тебе?
– А подробности?
Чтоб ты их по гримеркам разнесла?
– Перебьешься. Александр доверяет Арсению, как самому себе. А за меня боится, как бы что ни случилось. Просил друга присмотреть за женой. Я без присмотра бы обошлась, но спорить с мужем не стану, что скажет – сделаю. Так Саше спокойнее, это главное.
Юлия усмехнулась, ничуть не поверив:
– То-то твой друг платонический как Снегурочка побледнел, едва повязку заметил.
Но наткнулась на гневный взгляд и снисходительно выдала:
– Ладушки, успокойся, условно версия принята. А знаешь, зря ты корчишь недотрогу. Жить надо так, чтоб вспоминать было интересно, а рассказывать стыдно.
