Сцена благополучно продвинулся к драке, мне слова больше никто не давал. Когда выходили на поклон, Акулина смотрела в мою сторону внимательно и недоверчиво, как будто пыталась распознать соседку недельной давности. Отзвенели благодарные аплодисменты, усталая труппа разбредалась по своим коморкам. Пробегающий в обратном направлении Смольков вдруг резко затормозил, вцепился в мое плечо:
– Это что еще за самодеятельность? – зарычало из львиной пасти. – Еще раз отсебятину услышу – вылетишь, на х..! Прониклась?
Я молча кивнула, запал противодействия истощился.
– Сегодня разборок не будет, всем душеная благодарность! Играли все замечательно, кроме белой дурной вороны! Жду завтра всех к четырем. И не надо взглядом канючить, все новости тоже завтра.
– Не томи, Романыч, кого забирают? – послышались требовательные голоса.
– Не меня, почему-то, – развел руками маэстро и двинулся в сторону зала. Труппа разочарованно загудела, на лицах мужчин и женщин проступала тревожная надежда. Всю ночь будут маяться, бедолаги, о большом экране мечтать. Едва не ревя от обиды, я пробралась в гримерку.
– Ну что, выпендрилась перед Жирковым? – повернулась Анна Михайловна. – Всех растолкала локтями.
– Не нарочно, так получилось.
– А ты постарайся, чтоб впредь у тебя по-человечески получалось. Не одна ты на сцене, о товарищах надо думать.
Я смочила тампон молочком, утирала слезы вместе с гримом.
– Зря вы сердитесь, Анна Михайловна, – проворковала Юлия. – Первый раз человек на публике, куда занесло, там и прибилась. Не плохо она дебютировала, по-своему, не по-Смолькову, вот он и бесится.
– Дебютировала? Ты думаешь? Откуда бы столько прыти? Монолог на ходу сочиняла? Ни в жизнь не поверю.
– Мне кажется, мама…
– А ты, дурында, помалкивай. Сидит, коленки раздвинула, весь сникерс наружу. Из-за тебя человек, может, руку сломал. Так бы и треснула.
Ира быстренько отошла. Жаль девушку. И личиком, и статью хороша, но неловкая, бесхарактерная. Как она с паучихой-«мамашей» под крышей одной уживается? Надеюсь, до рукоприкладства не часто дело доходит? Почему моя героиня сидит за убийство мужа? А если через неделю рассказать про убийство свекрови? То-то рты все поразевают.
– Одевайся скорее, во дворе ждет сюрприз, – шепнула мне Юлия.
Я смочила новый тампон холодной водой, остудила лицо. Полнейшее опустошение, ни торжества, ни обиды. Неврастеническая релаксация.
– До свиданья, Анна Михайловна. Иринка, пока.
Пускай «проницательная» особа остается с досужими домыслами. Дебютировала, не дебютировала, какое ее полезное дело? Не в моем характере объясняться.
Глава 7. Счастливчиков пропивают
Сюрприз, в самом деле, имелся. Он стоял у служебного входа, картинно опираясь на блестящий синий «Фольксваген». Два букета шикарных роз и вечерний черный костюм эффектно выделяли молодого высокого адвоката среди простоватых поклонников наших товарок. Заметив приближающихся дам (я спрятала повязку за спину подруги), Беркутов обаятельно улыбнулся, шагнул навстречу и каждой вручил цветы.
– Поздравляю, Юленька, вы играли блестяще, – польстил приме, галантно целуя холеные нежные пальчики. Девушка расцвела от удовольствия.
Меня чмокнул в щеку, легко, по-приятельски:
– С дебютом тебя, театралка. Не устаешь меня удивлять.
И тотчас заметил бинты.
– Это что? Травма? В самом деле, плохо упала? – На лице непритворная тревога, почти испуг.
– Арсений, растяжение – не травма, а мелкое недоразумение. День-второй, и пройдет.
