Читать онлайн Галина Соловьева, Валерия Василевская - Когда ошибается киллер

Эта история началась с объявления в старой газете. Я ходила одна по квартире, ждала звонок из Китая, смотрела грустно во двор и решила: вымою окна. По старинке, сначала тряпкой, щедро смоченной в теплой воде, на протирку пойдут СМИ, а блеск наведу сухим вафельным полотенцем.

Так и сделала. Средства и спреи постоят в углу, подождут, когда родится Сережа, когда откормлю младенца своим, грудным молоком. Мне доктор строго велела: берегите себя и сына! Меньше химии – меньше проблем, меньше детских опасных болезней.

Вот тогда и попалась газета с заманчивым объявлением. Среди призывов знахарок подлечить, приманить, выслать порчу, по центру в кудрявой рамке:

«Вы мечтали играть в кино, а работаете бухгалтером?

Вы верите в свой талант, но стесняетесь заявить о нем?

На сцене народного театра «Самородки»

обретете веру в себя

и встретите единомышленников!»

И ниже контактный номер. Я эти цифры старательно в свой телефон забила и весь вечер переживала: звонить или не звонить? Сразу вспомнила юные годы, когда пять лет кряду отчаянно ломилась в дверь Евстигнеевки, училища в Нижнем Новгороде, но получила кукиш, обидный и выразительный. Театр я люблю до сих пор (а кто же его не любит?), к сожалению, чаще заочно. Одеваться, краситься, двигаться ради зрелищ, чью аналогию мы смотрим по телевизору, согласитесь, способен не каждый.

– О работе даже и не думай, ребеночка береги! – увещал меня Саша, укладывая тяжелые чемоданы. – Мне с этой командировки хороший куш полагается, хватит надолго.

И уехал в Китай надолго. Июнь, июль, август, сентябрь, октябрь, быть может, даже ноябрь.

А редактор велела новую книгу писать, в эти же сроки. Фантазии ни на грош, замыслов никаких, а все-таки согласилась. Гуляю теперь по столице, прохожим в лица заглядываю, героями новых сюжетов их представляю. А сюжеты мои туманные, в единый комплект не складываются. Мечтаю, жду вдохновения, когда слетит-осенит.

«Если вы родились без крыльев – не мешайте им прорастать», – говорила Коко Шанель непробивным-стеснительным.

Толку от меня на сцене никакого. В массовке потолкаюсь, чашечку кофе барыне подам, а новые впечатления гарантированы. По сусекам поскребу, по амбарам помету, театральных баек наслушаюсь, коварными закулисными интригами проникнусь, красным словцом разбавлю, преступление вставлю – вот на детектив и наберется. Маститые и заслуженные с блокнотом в народ ходили, и мне не грех.

С утра позвонила, решилась.

– Конечно же, приходите, – ответил мужской голосок, счастливый и дребезжащий, как будто его обладатель уже принял на грудь горячительного. – Вечером мы даем спектакль в доме культуры «Победитель», по окончании попросите вас провести к режиссеру Смолькову Иннокентию Романовичу.

– Обязательно попрошу и спектакль посмотрю.

Чуть было не ляпнула: «Оценю уровень постановки, как бы в халтуру не влипнуть». Скромнее надо держаться, какое им дело до моих оценок? Эти люди ориентируются на стеснительных-сомневающихся, а не на болтливых-самоуверенных.

– Могу я узнать, о чем постановка?

– Сериал «Далеко и надолго» по КХТ1 смотрите?

– Вся страна смотрит.

– Будем считать, что этот спектакль – его предварительная версия.

– Артисты из сериала?

– Ну, это вы размечтались, артисты у нас доморощенные. А вот один из сценаристов совпадает.

– Я считаю, сценарий сериала очень сильный и трогательный. На чем его популярность и держится. – Ну вот, не сдержалась, сумничала, высказала «профессиональное» мнение.

– Спасибо на добром слове. Надеюсь на встречу вечером.

Как-то уж очень искренне поблагодарил, растроганно, можно сказать. Быть может, я в точку попала, вот этот подвыпивший мужичек и есть «один из сценаристов»? А так вообще бывает? Где КХТ, а где ДК «Победитель»? Хотя… Это Москва. Известные всей стране деятели живут по соседству, на больших экранах творят, на малых площадках халтурят.

Обзвонила подружек, позвала провести культурно досуг. Ну как же-с!

Элеонора Кислицкая, наш молодой дизайнер, получила первый солидный заказ – оформить коттедж в Ореховке. С тех пор воюет с рабочим, душой и телом у дачи. Успеет в нужные сроки – получит большо-о-ой гонорар. Не успеет – печальный штраф. Удачи тебе, Элечка!

Белоклоковы Катя и Дима рады совпавшему выходному, хотят провести его вместе, в тесной влюбленной компании.

Есть еще один друг семьи, частный сыщик и адвокат Арсений Беркутов. Но его приглашать не стала. Вот он-то как раз откликнется, отложит дела и примчится развлекать скучающую супругу командированного товарища. Дал слово за мной «присматривать» и держит, продуманно и педантично. То звонит, то вдруг объявится, творог везет с базара, врачей добросовестных рекомендует. Арсений – парень хороший, но я не привыкла к опеке, она мне немножко в тягость. И соседи вдруг сделают выводы, и Саше потом их выскажут. Одна бдительная сорока в десяток гнезд мимолетом напакостит.

Я купила билет в пятый ряд и заранее села в кресло, наблюдая нашествие публики. Места заполнялись плотно, самодеятельный театр пользовался популярностью.

– Вы уже смотрели этот вариант? – повернулась ко мне женщина в вязаной кофточке, устраиваясь рядом. Приятное лицо с гусиными лапками первых морщин, и взгляд располагающий. Но вопрос, согласитесь, странный.

– Вы хотите сказать – спектакль? Не смотрела, я здесь впервые.

– Вот и видно, что вы впервые, – улыбнулась соседка. – Я имею в виду вариант основного спектакля, сюжетные линии всякий раз обновляются.

– Как серии в сериале?

– Не совсем! Нам здесь такое покажут, что по телевизору пойдет месяца через четыре.

– Предварительная версия? – вспомнила я слова моего загадочного собеседника.

– Можно и так сказать. Режиссер своих главных героинь частенько меняет. У каждой своя судьба на гражданке, у каждой на зоне особенная история. А самые удачные находки вплетаются в сюжет сериала.

Интересно…

– Не самодеятельные артисты копируют наработки известных, а как бы наоборот?

– Верно! Танечка Граневская, Сергей Сполохов, Маргарита Римза – знаете таких?

– А как же.

– Вот здесь их и вынянчили. И смотри – поднялись, прославились. Я два года сюда хожу, а все не надоедает.

Вот оно что… Из стеснительных выбирают самых талантливых, ярких и перспективных. А я размечталась, примчалась…

Ровно в шесть распахнулся занавес. Сюжет спектакля в подробностях я объяснять не стану, название говорит само за себя: «Убивицы». Пятнадцать женщин, осужденных за особо жестокие преступления, отбывают срок в одной камере. У каждой своя судьба, своя трагедия, как правильно заметила соседка.

В сериале эти трагедии раскрываются в полном объеме, постепенно, одна за другой. Пятнадцать маленьких девочек – пятнадцать путей за решетку, пятнадцать щемящих душу социальных исследований, которые не поленился, взвалил на плечи замечательный режиссер и сценарист Юлиан Жирков.

У театра не те возможности. Главная героиня одна, и играть ей приходится «здесь» и «сейчас», вспоминая о прошлом в монологах, озлобленных, трогательных, безнадежных. И бороться за выживание – тоже здесь, вдалеке от цивилизации, отбивая удары недругов, опираясь на руки подруг.

– В роли Киры Алина Ланская, – шепнула на ухо женщина, – она в составе недавно. И сразу – главная роль.

Еще бы, играет сильно, все взгляды к себе притягивает. На первых минутах действа на сцену вышла пошатываясь, лицо забинтованное, в крови.

– Упала, – сказала товаркам бесцветным болезненным голосом.

Добралась до кровати, легла, как ребенок свернулась калачиком. Ни стонов, ни объяснений, только редкая нервная дрожь.

Кто-то бросился утешать, кто насмешничать. Во фразах взволнованных зэчек угадывалась предыстория: надзорник (надзиратель, по-нашему) выбрал себе очередную подстилку. Старшая по камере, женщина нрава сурового и пугающего телосложения, не спорит с красавцем-любовником. Она портит жизнь его жертвам и даже находит в травле садистское удовольствие.

По сути – жуть. Зал смотрел, затаив дыхание. Я смотрела – и верила. И лишь сейчас осознала, из какой страшной ямы меня выволок недавно Арсений2. Целой жизни не хватит, чтобы благодарить.

Но что-то мешало сосредоточиться, свербело неясным упреком. Алина Ланская… Это мне ни о чем. Быть может, где-то встречались? Походка тяжелая, голос надтреснутый, огрубевший в колонии норов, все в тему, как полагается. А когда-то была… Какой же она была? Сколько тысяч людей прошли мимо, не оставив в памяти ни зацепки… Алина – незабываемая, яркая, грациозная. Откуда я это знаю?

Дождалась – снимают бинты. Лицо посеревшей в камере женщины лет тридцати пяти явно мне не знакомо… Перебитый, вдавленный в сторону нос с расплющенными ноздрями…

Публика ахнула. Алина не шелохнулась. Она сурово смотрела поверх голов, призывая нас успокоиться, воспринимать суровую жизнь, какая она есть.

Сразу вспомнился «Призрак оперы». Угрюмый отшельник-убийца зашелся в истерике, когда любопытная девичья ручка сдернула маску с его лица. Насколько сильнее играла самодеятельная актриса!

– Жалобу писать поздно, – рыкнула медсестра, сунув зеркало в руки зэчке. – Сразу надо было, пока не зажило.

Алина перевела взгляд на свое отражение:

– Буду привыкать.

Жестко сказала, сдержанно, как о чужом лице. И только дрогнувший голос выдал боль кокетливой женщины по навеки утраченной красоте. И каждый из нас вдруг понял: в этот миг она не играла. Однажды, Алине Ланской вот так же подали зеркало…

Зрители (в основном, женщины), хлопали, утирали уголки глаз платочками и… смеялись. Да, смеялись, как это ни странно. Помня о склонности нашей сестры к беспричинной веселости, автор наделил одну из заключенных остреньким язычком.

– А шутки у нее всегда разные, – прокомментировала соседка. – Анекдоты политические шпарит, и хоть бы что!

– Кого теперь это волнует? Мели Емеля, твоя неделя.

– Алина сейчас споет. Каждый вечер – новый романс, исполняет искусно, с душой.

Главная героиня сняла со стены гитару, уселась на стульчик, взяла несколько первых аккордов. Загрубелые лица подруг обратились в ее сторону, публика стихла в предвосхищении.

Гори, гори, моя звезда,

Звезда любви, приветная,

Ты у меня одна заветная,

Другой не будет никогда.

Ты у меня одна заветная,

Другой не будет никогда, –

полетел в пространство свободный, хорошо поставленный голос в нарочито низких тонах. Могучий романс, волнующий, о вере человека в себя, в изначальный свой внутренний стержень, неизменный и несгибаемый. Чтоб ни случилось.

Звезда любви благословенная

Звезда моих прошедших дней.

Ты будешь вечно неизменная

В душе измученной моей.

Ты будешь вечно неизменная

В душе измученной моей.

Твоих лучей волшебной силою

Вся жизнь моя озарена.

Умру ли я, ты над могилою

Гори, сияй, моя звезда!

Умру ли я, ты над могилою

Гори, сияй, моя звезда!3

Последние ноты таяли. На минуту, зал затаился, не смея развеять очарование, и вдруг разразился аплодисментами.

– Еще! Спой нам еще, Алина! – полетело с разных сторон. Сердечные у них отношения. Вместо «браво» и «бис» – по имени.

И зэчки тоже просили. Актриса задумчиво перебирала струны, не смея нарушать ход спектакля.

– Ну что кобенишься, пой, коль велят, – прикрикнула на девушку старшая. Должно быть, опытная актриса подавала знак молодой: действуй, не бойся экспромта.

Голова в серой тюремной косынке склонилась над гитарой, и глубокий чарующий голос пролился щемящей печалью: