– Евгения Кузнецова? – Напротив через ряды стояла билетерша, в руке – листок, сложенный вчетверо.
– Да.
– Вам записка.
– Мне? А в чем дело?
– Меня попросили передать, а там сами разбирайтесь.
Листочек я приняла и тут же развернула. «Евгении Кузнецовой. Прошу вас, задержитесь после спектакля в зале минут на десять. Мне необходимо с вами поговорить. Ю. Сланцева». Краем глаза я видела: соседка не удержалась, полюбопытствовала через плечо. Вряд ли что поняла, но уточнять не стала, поняла неуместность дальнейшей беседы. Я прикрыла глаза, отстраняясь от внешнего мира.
Значит, все-таки Юлия, не ошиблась. Стыдно до кончиков пальцев. Этой зимой, пять месяцев назад, я была главным свидетелем по делу Сланцевой. На основании многих, казалось бы, неопровержимых улик, собранных милицией и частным сыщиком Беркутовым, девушку приговорили к двенадцатилетнему заключению. А потом… Все оказалось не так. Я просила Арсения ошибку исправить, Юлию вызволить. Но ни разу не спросила: удалось? Зациклилась на собственных проблемах. Разве это меня оправдывает? Разве не было ей тяжелее? В сто раз страшнее, чем мне. И лицо на зоне изуродовали…
Спектакль шел своим чередом. Через час, в завершении всех злоключений, озлобленную и измотанную главную героиню отправили в колонию строгого режима. И правильно, в прежней компании оставлять ее стало опасно. Сначала муж колошматил, довел бабенку до убийства, потом система «очищения совести» чуть было не спровоцировала на новое. Свершилось «перевоспитание», возрадуемся: затюканная бледная поганка превратилась в агрессивную гадюку.
Зрители дружно хлопали, артисты вышли на поклон. Юля послала со сцены вопросительный взгляд. Я кивнула: останусь. Устроилась в первом ряду, размышляя: что надо ей от меня? Задумала получить материальную компенсацию? Почему со свидетеля? Пусть спрашивает со своего адвоката: слил дело и удалился. Не пора ли и мне двигать к выходу? Отрицательные эмоции вредны для младенца, и не очень-то мне нужна художественная самодеятельность. Вряд ли я приживусь в труппе, где примадонна настроена враждебно.
Глава 2. Обычаи закулисья
Занавес шелохнулся, и на сцену вдруг выпорхнула тонюсенькая девчушка в облегающей желтой футболке и юбочке по колено. Заточенный сорок шестой, копна золотых кудрей, походка взлетающей феи. Помахав приветливо ручкой, красавица спустилась в зал и направилась в мою сторону. Лишь тогда я заметила: нос… Не спрячешь, не зарисуешь. Но уродливый элемент совсем не уродовал Юлию. Придавал ее внешности шарм. Манящий шарм, интригующий, вызывающий интерес у мужчин и у женщин.
– Добрый вечер! – Актриса присела, пружинки ухоженных в салоне волос, рассыпались по плечам, отблескивая, покачиваясь. Хороший маневр, отвлекает взгляд от лица. – Евгения Павловна, я давно вас хотела найти, но все не решалась. Поверьте, мне очень стыдно за свои поступки… Я не знаю, поймете ли вы, пожелаете ли понять… Одним словом, я прошу прощения за все зло, что вам причинила. Быть может, вы сможете отпустить мою вину? Не сразу, со временем? Мне это очень важно.
Казалось, девушка, в самом деле, чувствовала себя неловко. И смотрела вроде бы искренне.
– Но я…
– Я знаю, я в вас стреляла. Такое не забывается и, может быть, не прощается… Я в церковь хожу, грехи замаливаю… И думаю постоянно, про вас, про брата… Вы мне ночами снитесь, меня упрекаете…
И что прикажете делать? Я лишь пишу цветасто, говорить совсем не умею. А надо человека успокоить.
