– Нет-нет, – она качает головой, но закрывает глаза, словно даже это движение утомляет её. – Немного посижу, и всё будет хорошо.
Я смотрю на часы. Почти три часа дня. Самый знойный период. Улицы пустынны, редкие машины проезжают мимо витрин. В такие дни покупатели почти не заходят – слишком жарко даже для того, чтобы листать книги. Мне нужно что-то делать.
– Подожди здесь, я принесу тебе ещё воды. И лед, – говорю я, стараясь держать голос ровным.
Бегу в подсобку, едва чувствуя пол под ногами. Пальцы дрожат, когда я тянусь к морозильнику, и на секунду я даже не могу ухватить ручку – она кажется скользкой от пота. Дёргаю дверь чуть сильнее, достаю ледяные пакеты, но один выскальзывает из рук и глухо шлёпается на пол. Проклятье! Я быстро поднимаю его, затем хватаю полотенце, но в спешке проливаю немного воды мимо раковины. Чувствую, как сердце бешено колотится в груди, но заставляю себя дышать ровно. Главное – бабушка. Сжимаю мокрое полотенце в руках и бегу обратно, надеясь, что не слишком поздно. Когда возвращаюсь, бабушка сидит, откинувшись назад, глаза полузакрыты.
– Ба! – я быстро подхожу, кладу холодное полотенце ей на шею, обхватываю её руку. Она едва реагирует, только слабо сжимает мои пальцы.
Теперь я больше не жду. Хватаю телефон и звоню 911.
– Мне нужна помощь! – голос дрожит, но я стараюсь говорить чётко. – Моей бабушке очень плохо, она ослабла, у неё проблемы с дыханием, и она почти не реагирует! Магазин Holloway Books, 214 Мэйн-стрит, Эшфилд!
– Оставайтесь с ней, скорая уже в пути, – отвечает оператор, и я киваю, хотя он меня не видит.
Опускаюсь на колени перед бабушкой, держу её за руку. Она открывает глаза, смотрит на меня, и в её взгляде читается спокойствие, но и усталость.
– Всё будет хорошо, – шепчу я, больше для себя, чем для неё.
Вдалеке слышится сирена скорой помощи. Я замираю, сдерживая дыхание, а сердце колотится так, что кажется, его слышно в тишине магазина. Ладони мокрые, пальцы дрожат, но я не ослабляю хватку, сжимая руку бабушки. Закрываю глаза на мгновение, повторяя про себя одну и ту же мысль: пожалуйста, пусть они успеют, пусть всё будет хорошо.
Сирена скорой помощи становится всё громче, разрывая тишину резкими, пронзительными звуками. Кажется, будто этот звук давит на грудь, заставляя сердце биться быстрее. Он отражается от стен магазина, заполняя всё пространство тревожной волной. Я сижу на коленях перед бабушкой, сжимаю её руку и пытаюсь сохранять спокойствие, но внутри всё сжимается от страха. Она едва держится, её веки дрожат, дыхание прерывистое.
– Ба, держись… Пожалуйста, – шепчу я, сжимая её пальцы чуть крепче, будто это поможет удержать её здесь, со мной.
В дверь врывается двое медиков в форме. Один из них – мужчина лет сорока с короткими тёмными волосами, второй – молодая женщина с русыми волосами, собранными в хвост. Они быстро оценивают ситуацию.
– Что случилось? – спрашивает мужчина, уже наклоняясь к бабушке.
– Она… Она сказала, что ей… ей жарко, но потом… потом вдруг ей стало хуже. Она задыхалась… я… я не знала, что делать! Она почти не двигается, её дыхание… – слова путаются в горле, а я чувствую, как паника душит меня. – Пожалуйста, помогите ей!
– Всё будет хорошо, – уверенно отвечает медик и тут же достаёт стетоскоп, прижимая его к груди бабушки. – Давление низкое. Пульс слабый. Подготовьте носилки!
Вторая медик уже ставит датчик пульсоксиметра на палец бабушки и настраивает кислородную маску.
