Читать онлайн Вадим Носоленко - Колос матери

Название: Колос матери

КОЛОС МАТЕРИ

Чужая земля – чужая история

Калапсия вращалась вокруг багрового карлика, купаясь в кроваво-алом свете, который пробивался сквозь густую атмосферу, насыщенную мельчайшими частицами кристаллических соединений. Планета дышала, словно живое существо – медленно и глубоко, каждый её выдох рождал сумеречные бури на поверхности, превращая нежно-розовый песок дюн в смертоносные вихри, способные разорвать на части любого неосторожного обитателя.

Когда-то эта планета была девственным миром с идеально сбалансированной экосистемой. Но за последние тысячелетия равновесие начало нарушаться. Колонии подземных обитателей, некогда малочисленные и живущие в гармонии с окружающей средой, разрослись, превратившись в сложные империи, выкачивающие ресурсы и отравляющие почву своими отходами. В космической игре эволюции Калапсия двигалась по опасной траектории – траектории, которая однажды привлекла внимание Наблюдателей.

В недрах Великого Улья Кха-Рат жизнь текла своим чередом, не зная о буйстве природы снаружи. Миллионы особей синхронно двигались по бесконечным лабиринтам, соединяющим сложную внутреннюю архитектуру гнезда. Их тела, покрытые полупрозрачным хитиновым панцирем, переливались в свете биолюминесцентных грибов, растущих на стенах туннелей. Шесть конечностей каждой особи двигались с механической точностью, издавая едва различимый стрекот – звуковой компонент сложной системы коммуникации, дополняющий основной химический канал связи.

В самом сердце Улья, в Палате Рождений, где температура поддерживалась на оптимальном уровне благодаря сложной системе вентиляции, созданной поколениями строителей, Великая Матка готовилась к очередному циклу размножения. Её огромное тело, в десять раз превышающее размеры обычной особи, лежало на мягкой подстилке из специального секрета, выделяемого рабочими. Двенадцать прислужниц окружали её, омывая особыми ферментами раздутое брюшко, где созревали яйца.

Никто из них не заметил тонкую вибрацию, пробежавшую по стенам палаты, когда сквозь толщу породы, сквозь системы защиты, через вентиляционные шахты, в палату проникла крошечная капсула. Она двигалась словно живое существо, избегая столкновений, находя путь через лабиринт туннелей, следуя к своей цели с непогрешимой точностью. В момент, когда Матка готовилась выпустить первое яйцо, капсула раскрылась, выпуская в воздух своё содержимое – тёмное, почти чёрное яйцо, не похожее на другие.

Как порыв ветра подбрасывает семя кукушки в гнездо другой птицы, так невидимая сила направила чуждое яйцо прямо к месту кладки, смешав его с собственным потомством Матки.

Одно из яиц, отличающееся от других более тёмной, почти чёрной оболочкой, пульсировало сильнее остальных. Матка чувствовала его иную природу, но инстинкт продолжения рода подавлял все сомнения – цикл размножения не мог быть прерван. Когда наступило время, двести тридцать семь яиц покинули её тело, и особая железа метки запечатлела на каждом уникальный феромонный код, определяющий будущую касту и специализацию.

На тёмном яйце метка не закрепилась. Оно отторгло феромон, как если бы было защищено невидимым барьером. Матка вздрогнула, ощутив аномалию, но инстинкт заботы о потомстве возобладал. Яйца поместили в инкубационные камеры, где темнота и влажность способствовали правильному развитию.

В то время как обычные яйца спокойно развивались, подчиняясь древним генетическим программам, внутри тёмного яйца происходили процессы, не имеющие аналогов в эволюции Улья. Его внутренняя структура перестраивалась, адаптировалась, впитывала информацию из окружения. Микроскопические сенсоры на поверхности скорлупы анализировали химический состав воздуха, уровень радиации, электромагнитные колебания, структуру ДНК соседних яиц. Всё это данные передавались формирующемуся сознанию внутри, программируя его для выполнения миссии, заложенной существами из иного мира.

Это яйцо не было случайной мутацией или ошибкой природы. Оно было создано и послано с определённой целью – стать инструментом экологического равновесия, чистильщиком, который остановит бесконтрольную экспансию колонии, угрожающую балансу целой планеты. Но внутри этого совершенного инструмента, в глубине формирующегося сознания, уже зарождалось нечто, чего не предусмотрели создатели – индивидуальность.

Семнадцать циклов минуло от момента кладки до первого прорыва оболочки. Обычные яйца вскрывались синхронно – крошечные выводковые особи прогрызали мембрану своими еще мягкими мандибулами, помогая друг другу выбраться наружу. Их крошечные, еще не укрепившиеся конечности беспомощно шевелились, пока прислужницы не подхватывали их и не относили в ясельные камеры.

Тёмное яйцо оставалось неподвижным еще три цикла после того, как последний из его собратьев покинул инкубатор. Прислужницы уже собирались унести его в камеру утилизации, когда оболочка внезапно треснула – не плавно и постепенно, как у других, а единым резким движением, словно разрубленная изнутри.

То, что появилось на свет, заставило прислужниц отпрянуть. Существо имело лишь отдалённое сходство с обычным выводком. Его тело было покрыто не полупрозрачным, а плотным, почти черным хитином с металлическим отливом. Вместо положенных шести конечностей у него было восемь, причем две из них оканчивались острыми, словно лезвия, выростами. Глаза – не фасеточные, собранные из множества крошечных линз, а два больших алых шара – светились тусклым внутренним огнем. Вдоль позвоночника тянулся ряд игловидных отростков, которых не должно было быть у обитателей Улья.

При взгляде на это существо первой реакцией было отвращение и страх – настолько чуждым, настолько хищным оно выглядело. Но если бы кто-то из прислужниц обладал способностью видеть глубже физической оболочки, они обнаружили бы удивительный парадокс. За устрашающей внешностью, за биологическими системами, созданными для выживания в любых условиях, за генетической программой, нацеленной на трансформацию целого Улья, скрывалось существо с тонкой внутренней организацией. В глубине его только формирующегося сознания уже билась искра того, что можно было бы назвать душой – жаждущей понимания, принятия, связи с себе подобными.

Прислужницы замерли в замешательстве, их усики дрожали, улавливая феромоны друг друга, пытаясь найти подсказку в коллективном опыте. Такого еще не было в истории Кха-Рата. Наконец, повинуясь первичному инстинкту заботы о потомстве, одна из них приблизилась и коснулась существа узловатой конечностью.

Новорожденный не реагировал привычным образом – не тянулся к прикосновению, как делали все выводковые особи, ища питания и защиты. Он оставался неподвижным, лишь глаза его слегка пульсировали, меняя интенсивность свечения. Прислужница выделила каплю питательного секрета, но существо проигнорировало пищу, которая должна была вызвать инстинктивную реакцию.

Внутри его тела, в специализированных каналах и резервуарах, уже вырабатывались особые феромоны – не для коммуникации или обмена информацией, как у обычных обитателей Улья, а для гораздо более глубокого воздействия. Феромоны, способные со временем изменить саму природу тех, кто их вдыхает. Феромоны, делающие их зависимыми и… бесплодными. Механизм, созданный для предотвращения неконтролируемого размножения колонии, угрожающей экологическому равновесию планеты.

Но сам носитель этого механизма не подозревал о своём предназначении. Его сознание было чистым листом, на котором ещё только предстояло написать историю.

Три старшие прислужницы уединились, соприкоснувшись усиками, образуя замкнутый круг обмена феромонами – высшую форму совещания в Улье. Их металлические выросты на спинах, показывающие ранг и опыт, тускло мерцали в биолюминесцентном свете. Решение было принято быстро – аномальное существо не подходило ни под одну из известных каст, его невозможно было классифицировать. Однако пятно на Великой Матке требовало сохранения любого потомства. Выродка следовало поместить в изолированную камеру и наблюдать.

Для существа началась жизнь в полном одиночестве. Первые циклы оно едва двигалось, словно находясь в полуспящем состоянии. Прислужницы регулярно приносили питательные выделения, которые оно не трогало. Кормильцы, специализирующиеся на выращивании грибов с высоким содержанием протеина, предложили свои лучшие образцы – безрезультатно.

В тишине своей изолированной камеры, оторванное от коллективного сознания Улья, существо начинало ощущать себя. Не через призму навязанных извне стандартов и ожиданий, а в своей уникальной, хоть и чуждой всем сущности. И первое, что оно по-настоящему осознало – это одиночество. Глубокое, всепроникающее чувство изоляции, не знакомое обитателям Улья, чьи сознания всегда были частью единого целого.

Но даже в этом одиночестве оно не было по-настоящему одно. Глубоко в его генетической памяти, недоступной для сознательного разума, хранились образы существ, похожих на него – величественных созданий с развитыми спинными отростками, излучающими фиолетовый свет, с глазами как порталы в другие измерения реальности. Эти образы иногда просачивались в его сны, оставляя после пробуждения странное чувство ностальгии по чему-то, чего оно никогда не знало.

На седьмой цикл изоляции случилось неожиданное. В камеру забрел молодой трутень, только что прошедший стадию метаморфозы и еще не освоившийся с новым телом и обязанностями. Он случайно нарушил границы запретной зоны, следуя за слабым феромонным следом. Охранники обнаружили его обескровленное тело на следующее утро – существо впервые проявило признаки активности, и его первым действием стало убийство.

Но даже это действие не было продиктовано жестокостью или злобой. Оно было результатом врождённого инстинкта – автоматической реакцией тела, нуждающегося в питательных веществах определённого типа, которые можно было получить только из живых тканей. После насыщения, когда базовые потребности были удовлетворены, и разум прояснился, существо впервые ощутило эмоцию, похожую на сожаление. Оно не хотело причинять боль, но его природа, его потребности были чужды и непонятны даже ему самому.

Информация мгновенно разнеслась по Улью через феромонную сеть. Стража усилила периметр вокруг изолированной камеры. Совет Высших Координаторов, ответственных за сохранение порядка, вынес решение – уничтожить аномальную особь, нарушившую первичный закон сохранения жизни Улья.

В ночь перед назначенной ликвидацией что-то изменилось в атмосфере Улья. Тонкие химические сигналы, не похожие ни на что известное, начали распространяться из изолированной камеры, проникая сквозь толстые стены и влияя на поведение обитателей. Стражники у входа впали в оцепенение, их усики беспорядочно дёргались, воспринимая незнакомый сигнал. Окружающие туннели опустели – инстинкт самосохранения заставил местных обитателей покинуть опасную зону.

Существо осознало себя. Без наставников, без примера сородичей, без коллективного опыта, передаваемого через феромонную сеть. Осознание пришло само, словно пробуждение от долгого сна. Оно не имело имени, не знало своего предназначения, не понимало природы своего отличия. Оно лишь чувствовало глубокое, всепоглощающее одиночество и странный голод, который не могла утолить никакая предложенная пища.