– Нур-ханум остается?
– Что ты! Она любимая жена, Абдалла ее не оставит. Старшие жены остаются. По очереди. А сейчас и тем более. Тут живет Рауф, – проговорила она с почтительностью.
– Кто такой Рауф?
– Видишь, вон тот в синем халате? – она показала на мальчика лет девяти в поношенном халате, который можно было назвать синим только с натяжкой. Скорее, когда-то синим. И очень замызганным.
– Это разве не ребёнок Абдаллы?
– Ты задрожишь, когда узнаешь! Абдалла только его аталык. Он передан в племя на воспитание. Пока не будет совершеннолетним.
– А чей же он сын?
– Лучше тебе не знать! – с важностью повторила Араш. – Его отец-визирь из главного дивана.
– Зачем же визирь кинул своего сына сюда?
– Ты мало что понимаешь. Дети, выросшие при дворе – слабые. Долго не живут. Болеют. Или много не умеют. Поэтому особо приближенным, кто удостоился доверия, дают воспитать своих детей. Чтобы стали сильными, как они. Рыба лучше научит плавать, чем заяц. Кусаться нужно учиться у льва, а не у перепелки.
– Я бы своего ребенка нипочем не отдала кочевникам.
– Это когда он у тебя один. Тогда жалко. У достопочтенных визирей и гаремы почтенные. Когда у тебя двадцать жен, ты бы не хотел иметь всех детей рядом. Надо выбрать тех, кто самый достойный. Кто потом всех победит. Кому достанется наследство и всё. Или тот, кто должен жизнь с самой земли понять. Поэтому Рауф у нас живет. Учится. Правда Абдалла не берет его пока сопровождать караваны. Мал ещё. Саблю держит слабо.
– Не понимаю такого… – прокомментировала Колючка.
– Ты больше думай почему Абдалла тебя не попробовал.
--------------------------------------
[1] Халас – хватит (араб.)
8. Глава 8
– Что это значит? – опешила она. – Что значит меня не попробовал?
– Ты кто? Ты никто. Его рабыня. Как верблюд. А он тебя не потоптал. И братьям своим не предложил. А ты красивая. Значит себе оставил. А спал с женой. Если тебя не попользуют, берегись. Через два дня они идут на восток, с караваном. Смотри, если тебя возьмет с собой, плохи твои дела.
– Чего мне бояться? Мои дела и так хуже некуда.
– Всегда есть куда. Если тебя захочет вместо жены взять, тебе не жить. Отравят тебя жены. Зачем им еще молодая жена, да еще из рабынь…
К обеду Абдалла вернулся, притащив с собой половину туши барана и незнакомого человека, похоже на какое-то малозначительное, но все же руководящее лицо. Что-то типа базарного смотрителя, решила Колючка. Отдав мясо, он распорядился тут же приготовить его для гостя.
Усадив гостя на горку покрывал, он уселся на чурбаке неподалеку и начал неспешную беседу в ожидании еды. Жены, начав приготовление, зашуршали извлекаемыми из запасов продуктами, и стол начал наполняться сушеными фруктами, орехами и, конечно, неизбывным киимизом.
Нур обнесла хозяина и гостя пузырящейся жидкостью, предоставив гостю самую дорогую, тонкостенную пиалу. Одобрительно почмокав губами, мужчины немного отпили от налитых с верхом пиал.
Потом Абдалла, что-то сказал, в полуобороте к Нур. Та, недовольно поджав плечи, подошла к Колючке и, сунув ей в руку медный таз, скомандовала:
– Помой господину ноги. Смотри не ошпарь. Вон тот кумган возьми.
Приказ был получен, а понятия, как его исполнять, не было. Колючка замешкалась, озираясь вокруг.
– Давай, – толкнула её в спину Нур. – Что встала?
Взяв нагретый кумган с водой, она неловко приблизилась к сидящему с упертыми руками в бок Абдалле и снова застыла.
