Абдалла поощрительно усмехнулся, кивнув на свои ноги.
Опустившись на колени, ей пришлось стащить с него мягкие, рыжие от пыли и времени сапоги и обнажить нечистые, сопревшие в кожаных мешках ступни.
Абдалла облегченно пошевелил пальцами ног, отчего по помещению поползло одурманивающее зловоние. Подставив тазик под его ноги, Колючка плеснула туда воды. Абдалла сунул ноги в воду. Вонять стало значительно меньше. Араш подала ей кусок жирового, пахучего мыла, и Колючка по очереди намылила и промыла мозолистые, с покрытыми трещинами огрубевшей кожи ступни.
Все это время Абдалла внимательно смотрел на неё, не произнеся ни слова. Гость тоже с интересом наблюдал за этой процедурой. Еще внимательнее, обратила она внимание, поглядывая краем глаз, смотрели за её действиями жены. Особенно Нур – застывшая в неудобной позе, повернув поднятый вверх подбородок и искоса глядевшая на них. Наконец, словно очнувшись, она дернулась и сдвинулась с места, взяв в руки тряпку для того, чтобы вытереть Абдалле ноги, которые он поджал, поставив на край медного таза.
Наконец неприятная процедура закончилась и, забрав с собой таз, Колючка поднялась. Выйдя впервые за этот день во двор, выплеснула его на землю.
Гость пробыл у них долго. Сначала ждали вареного мяса. Потом долго ели. Потом еще дольше пили чай, неспешно обсуждая дела. Убирая со стола кости, Араш уносила их в сторону, и тщательно обсасывала перед тем, как отдать собакам. Сама же Колючка ничего не ела, и никто ей не предлагал. Голод давал о себе знать. В животе непрерывно урчало, и запахи, доносившиеся с общего стола, вызывали дикое желание украсть кусок хлеба и немедленно впиться в него зубами.
Наконец, ближе к вечеру, Абдалла пошел провожать гостя. Жены, усевшись за недоеденный стол, стали быстро уничтожать остаток еды, попутно подсовывая куски своим детям. Взяв казан, в котором готовилось мясо, Араш потащила его к колодцу мыть, попутно собирая с бортов осевший жир. Старшая жена вытащила тючок с вяленым мясом и раздала каждому по кусочку, не считая рабынь.
Потом достала курут, маленькие шарики сушеного кислого молока и раздала детям. Ужин закончился. Колючке не досталось ничего. Апатично тряся бурдюк, она думала, что может удаться отпить из него, когда все улягутся спать.
Неожиданно Нур уселась рядом с ней, с интересом и хитрецой заглядывая в глаза.
– Устала? – спросила она, хитро щурясь.
– Немного, – кивнула Колючка.
– Ничего, привыкнешь потом. Хочешь, чаю дам?
– Очень. Большое спасибо.
Поднявшись, Нур налила в плошку чай из горячего кумгана и, подсев обратно, вручила проголодавшейся рабыне.
Та с огромным удовольствием сделала глоток живительного напитка.
– На, – сказала Нур, протягивая ей что-то коричневое в листовой обертке. – Поешь.
– Что это? – удивилась Колючка.
– Конфета. Сладкая. Можешь есть. Заслужила.
– Нет, спасибо, – отказалась Колючка, вспомнив слова Араш. – Я не хочу.
– Кушать не хочешь? – удивилась Нур.
– А можно мне хлеба? – попросила та.
– Может для тебя специально курицу зарезать? – возмутилась Нур. – Ешь, что дают!
– Я не хочу, спасибо.
– Ешь, тебе говорят! Привередничает она! Конфету не ест! Не будет другой еды!
– Я не буду её есть.
– Я тебе её в рот засуну, кекелка поганая! – рассвирепела Нур. – Ну-ка жри немедленно! – она попыталась силой засунуть конфету Колючке в рот.
Та изо всех сил отворачивала голову и сжимала зубы, не дав хозяйке возможности накормить её.
