Наконец, в разделе об идеале чистого разума Коген обращает внимание на то, что идеалы служат не для описания реальности, а для ориентации практического разума. Это положение находит отклик в современной философии, где идеалы понимаются как нормативные принципы, а не как метафизические сущности.
Акцент на диалектическую видимость и её следствия для неокантианства и современной философии
Особое внимание Коген уделяет проблеме диалектической видимости и её регулятивной функции в познании. Коген акцентирует, что кантовская критика разума раскрывает не столько ошибки мышления, сколько его неизбежные иллюзии, возникающие при попытке постичь абсолютное. Вопрос о «необходимом существе», которое одновременно пугает своей бездонностью и притягивает как условие систематичности познания, становится ключевым для понимания трансцендентальной диалектики. Кант, как показывает Коген, не отрицает идею Бога или души как таковые, но переводит их в плоскость регулятивных принципов, которые организуют познание, не претендуя на конституирование реальности.
Коген подчёркивает, что физико-теологическое доказательство бытия Бога, основанное на наблюдаемой целесообразности природы, неизбежно переходит в космологическое, а затем в онтологическое, но все они сталкиваются с невозможностью выйти за пределы субъективных условий мышления. Кант отвергает спекулятивную теологию, но сохраняет её практический аспект: моральная теология, основанная на нравственных законах, становится единственным легитимным путём к постулированию высшего существа. Здесь Коген усматривает поворот к этическому обоснованию метафизики, что позже разовьёт марбургская школа неокантианства, перенося акцент с теоретического на практический разум.
Особую роль в комментарии Когена играет анализ «как если бы» (als ob), который раскрывает методологическую природу идей. Душа, мир и Бог – это не объекты, а «фокусы воображения» (focus imaginarius), направляющие познание к систематическому единству. Например, идея Бога позволяет рассматривать природу так, как если бы она была создана разумным существом, но это не означает признания его реальности. Этот подход предвосхищает современные дискуссии о моделях и идеализациях в науке, где гипотетические конструкции (типа «идеального газа») служат инструментами познания, не требуя онтологического обоснования.
Коген также обращает внимание на антиномии космологического разума, где диалектика возникает из попыток мыслить мир как завершённое целое. Современная космология, сталкиваясь с проблемами бесконечности Вселенной или квантовой неопределённости, по сути, воспроизводит кантовские парадоксы, демонстрируя границы человеческого понимания.
Антонов В. А.
Если предисловию надлежит сказать то, чего нет в самой книге, то моей задачей могло бы стать описание идеала комментария к «Критике чистого разума». Однако, когда мне предложили написать этот комментарий, одновременно было поставлено условие краткости. И я признаюсь, что без этого руководящего принципа – brevitas virtus est («краткость – добродетель») – я не взялся бы за эту работу, хотя мысль о ней была мне дорога с самых первых шагов моих занятий Кантом и оставалась таковой.
Ведь научные требования к комментарию этого произведения настолько глубоко связаны с философией и её историей, что вряд ли даже самый удачный такт смог бы здесь обеспечить ясность расположения материала, его ограничение и обозримость. Как проблемы, понятия, мысли в их замысле и формулировке связаны с идеями предшественников, насколько они были известны автору, что он заимствовал у других или что возразил им под влиянием не менее значительных импульсов – всё это должен был бы раскрыть и доказать идеальный комментарий. При этом он неизбежно должен был бы на каждом шагу открывать предметное обсуждение общих проблем, а это, в свою очередь, вело бы его от прошлого до Канта – к эпохе после Канта и вплоть до современности. Видно, что комментарий в таком предметном и историческом охвате, пожалуй, следовало бы оставить самой философии и её истории. К тому же, эта история для основных вопросов познания находится в связи с историей математики и физики. Таким образом, трудности становятся всё более устрашающими, и только условие краткости избавляет нас от них.
