Энн, может, и не в таких подробностях, но уже не раз слышала эту историю и никак не могла понять, зачем отец опять ей рассказывал об этом.
— При чем тут Странник, пап?
— Был у нас конь в то время. Смерч. Норовистый и строптивый. Почище твоего Странника, Энни… — На лице Ларуса на мгновение расцвела улыбка — искренняя, настоящая. — Ох, и любил я его! Казалось, на все ради него готов был. Вот только жеребец со своим характером приносил отцу много проблем, отчего и выставили его на продажу. Неудивительно, что желающих купить негодника оказалось немного. Изредка к нам приезжали люди, чтобы посмотреть на Смерча. И когда в доме появлялись незнакомцы, Джоанна начинала вести себя очень странно. С утра до вечера она пропадала в часовне, что сейчас пустует. Как будто пряталась от кого, не знаю. Только однажды занемогла и решила переждать гостей в доме. В тот день к нам приехал такой же мужчина, как и вчера, только чуток помоложе. Он казался потерянным и в то же время жестоким. В его глазах плескались отчаяние и безнадежность. Но, что удивительно, при всей своей неприглядности, тот мужчина сразу нашел подход к Смерчу. Я даже, помню, приревновал и со злости убежал из дома. Как и Джоанна, отсиживался в часовне, проклиная чужестранца. В тот день, дочка, Саид — так его звали — забрал Смерча.
Ларус резко замолчал, оглядываясь по сторонам.
— Саид вернулся спустя пару дней — неожиданно, без предупреждения. Тем утром отец возился в конюшне, мать с Арной увезли тебя в город к врачу, а Джоанна, как обычно, пропадала здесь. Мне же было поручено приглядывать за ней. Ох, как выводило меня из себя это занятие! Я сидел в часовне, подгоняя время, и сходил с ума от безделья, когда меня оглушил дикий крик.
Взяв отца за руку, Энн прикрыла глаза, как совсем недавно делал Ларус, и попыталась представить все, что здесь произошло.
— Джоанна не была сумасшедшей, Энн, и тем более, не хотела прыгать вниз. Я все видел: ее страх в глазах и его безумие. Слышал, как громко они ругались, но не понимал ни слова. Помню, как бежал со всех ног к сестре, но не успел.
— Этот мужчина столкнул ее вниз? — испуганно спросила Энн.
— Нет, Энни. Не в том смысле, в котором можно было бы предъявить ему обвинения. Мы тогда потеряли слишком много, дочка. И мне очень страшно, что история может повториться.
— Знаешь, пап, это, конечно, страшно — терять близкого человека, но при чем здесь я и выставка?
— Тот мужчина, что приходил сюда вчера, приехал из тех самых мест, а в глазах его сверкало безумие, ничуть не уступающее по силе тому, что я видел тогда в глазах Саида, дочка. Продать ему жеребца — заведомо обречь того на мучения, а не продать...
Ларус задумчиво окинул взглядом обрыв, а потом резким движением притянул дочь в свои объятия.
— Я переживаю, Энни. Для таких людей, как Ангур, цена не имеет значения.
За всю дорогу до дома Ларус не проронил ни слова. Он шел не спеша, то и дело поглядывая на дочь.
Дочь...
Он так и не смог сказать Энн всей правды, хотя именно это и собирался сделать, вытащив ее к обрыву. Наблюдал, как девчонка радуется солнцу, подставляет свой маленький носик навстречу ветру и улыбается ему. Такая нежная, задорная, обладающая удивительной способностью всех прощать, она как будто не помнила зла и в каждом человеке находила что-то хорошее. Наивная!
Глядя на нее, Ларус не сомневался, что она простила бы и его, и Арну, и Джоанну, но найти в себе сил признаться все же не смог.
