— Такой большой, сильный, отважный, — стараясь звучать уверенно, обратилась она к Хинрику. — Как ты можешь спокойно смотреть на то, как Ларус измывается над твоей сестрой, и мало того, что не останавливаешь его, так еще и наслаждаешься этим?! Ты чудовище, Хинрик! Самое настоящее!
Было видно, что слова давались Хилдер с трудом, но промолчать она не могла. Хинрик всегда был грубым и скупым на эмоции, но никогда раньше Хилдер не замечала в нем жестокости. Такой, как сейчас.
— Осмелевшая Хилдер — это что-то новенькое! — ухмыльнулся Хинрик, а затем вновь бросил беглый взгляд на сестру. — На твоем месте я бы поторопился.
Грубо оттолкнув от себя Хил, он как ни в чем не бывало продолжил свой путь. Энн с поникшим видом поспешила следом.
***
— Прогуляемся? — предложил Ларус, встретив Энн у крыльца.
Как ни странно, но в его голосе не было ни злости, ни агрессии. Скорее, он казался усталым и серьезным.
Не дожидаясь ответа дочери, Ларус спустился и неспешно зашагал в сторону заброшенной часовни. Само собой, Энн отправилась следом.
— Пап, я хотела извиниться за вчерашнее, — нагнав отца, решила первой нарушить молчание. В конце концов, она действительно поступила некрасиво. — Я не хотела подслушивать, честно, просто вы были так сосредоточены на своем, что я побоялась вас отвлекать.
Энни отлично понимала, что если Ларус решил ее проучить, то никакие оправдания не смогут его остановить, но не попробовать не могла.
— Я рад, что ты осознаешь, насколько отвратительно поступила, и, надеюсь, впредь такое не повторится.
Девушка мысленно уже приготовилась выслушивать слова отца о молитвах к Богу и о том, чтобы тот смягчил наказание, но Ларус молчал, размеренными и широкими шагами приближаясь к часовне.
Заброшенное здание не было слишком старым или до безобразия разрушенным, но вот уже лет двадцать им никто не пользовался. Старики, как правило, избегали разговоров об этом месте, считая его проклятым, а детям с детства внушали, что именно здесь проходит граница, дальше которой заходить не стоит.
— Куда мы идем? — поинтересовалась Энн, не совсем понимая поведение отца.
— К обрыву, — как в порядке вещей, ответил Ларус. — Я хочу кое-что тебе рассказать.
— Что именно? — уточнила Энн, затрачивая немало усилий, чтобы не отставать от отца. Но Ларус вновь промолчал. Он вообще вел себя странно, отчего Энн терялась в догадках.
— Это моя ошибка, — проходя мимо часовни, вдруг вымолвил Ларус. — Я должен был продать этого чертова жеребца сразу, как увидел, а не дожидаться, когда прошлое постучится в двери.
— Я не понимаю, — пропищала Энн, но что-то объяснять отец не торопился.
И лишь когда вдалеке стало возможным различить очертания мыса, Ларус замедлил ход, а потом и вовсе остановился.
— Сколько лет прошло, — негромко начал Ларус, глядя в сторону океана. — Не думай, что я не понимаю, как сильно вы с братом привязаны к этому коню. Если бы только он не уродился копией деда...
Энн внимательно слушала отца, теребя в руках рукава толстовки, повязанной вокруг пояса. Разговор с Ларусом по душам, чего греха таить, казался ей очень странным и доселе весьма непонятным. Наверно, поэтому она скользила взглядом по низкорослой траве, всматривалась вдаль и провожала в небе замысловатые облака, тем самым пытаясь уцепиться за что-то более привычное.
Ларус же, глубоко вздохнув, вновь направился к тому месту, где еще совсем недавно Энн держала за руку брата, наблюдая за китами.
