«Проклятие? – ее голос был слаб, но отчетлив. – Вы… вы серьезно? Как… как в тех страшных сказках, которыми меня бабушка в детстве пугала?»
«Гораздо хуже, моя милая, – усмехнулся Кощей, и в этой усмешке было что-то от оскала волка. – В сказках обычно присутствует элемент наивности и надежды на чудо. Здесь же – чистый, незамутненный профессионализм. И я почти уверен, что знаю почерк «художника». Ну что ж, приступим к вскрытию… метафизическому, разумеется».
Он зажег пучок белены и болиголова. Едкий, дурманящий дым наполнил комнату, заставляя тени на стенах плясать и корчиться. Кощей окурил им Василису, бормоча на языке, от которого у Дубова волосы встали дыбом, а у самой Василисы закружилась голова и перед глазами поплыли разноцветные круги, напоминающие леденцы монпансье. Затем он взял ее похолодевшую руку и осторожно, почти нежно, провел над ее ладонью острием обсидианового ножа. Кожа осталась целой, но на темном лезвии проступила одна-единственная капля – густая, черная, как деготь, и пахнущая так, словно в ней смешались вся зависть мира, горечь несбывшихся надежд и затхлый дух болотной трясины.
Кощей поднес нож к лицу, втягивая ноздрями этот «аромат».
«Ну, вот и все, – он удовлетворенно кивнул, его глаза блеснули торжеством диагноста, поставившего единственно верный диагноз в самом запутанном случае. – Диагноз окончательный и обжалованию не подлежит: родовое проклятие на почве профессиональной зависти, активированное в момент триумфа и замешанное на очень нехороших ингредиентах. Вероятно, с использованием личных биологических материалов объекта. Классика жанра. Браво, Ядвига Игоревна, браво!»
Василиса смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых ужас боролся с проблеском какой-то отчаянной, последней надежды.
«И… и что теперь? – прошептала она, ее губы едва заметно дрожали. – Мне… мне теперь всю жизнь есть… мебель?»
«Ну что вы, дорогуша, – Кощей позволил себе легкую, почти человеческую улыбку. – Зачем же мебель? Это так неэстетично. И вредно для зубов. Мы с вами попробуем нечто гораздо более изысканное. У меня есть пара идей насчет… специальной диеты. И, возможно, ответного… гастрономического сюрприза для нашей общей знакомой».
В его голосе прозвучали такие нотки, что Дубов невольно поежился, а Василиса впервые за последние дни почувствовала не голод, а нечто иное – леденящий душу трепет перед этим загадочным человеком, который говорил о проклятиях так, будто это была обычная простуда, и о мести – как о выборе десерта в дорогом ресторане. И где-то в самой глубине ее истерзанной души шевельнулось нечто похожее на доверие. Или это был просто инстинкт самосохранения, подсказывающий, что этот странный, пугающий «диетолог» – ее единственный шанс.
Глава 5: Смузи из слез единорога и когтей гарпии
«Итак, милостивые государи и, в особенности, государыня, – Кощей обвел присутствующих взглядом, в котором смешались усталость многовекового существа и азарт игрока перед решающей партией. Его кабинет все еще хранил следы недавнего ритуала: в воздухе висел терпкий запах сожженных трав, а на полированном столе тускло поблескивали капли застывшего воска от черных свечей. – План действий у нас следующий, и он, смею вас заверить, будет столь же увлекателен, сколь и непредсказуем. Нам необходимо приготовить контр-зелье. Или, если хотите, антидот. А для этого, как вы понимаете, потребуются ингредиенты. Весьма специфические. Настолько специфические, что их нет ни в одном справочнике здорового питания. Даже в моем».
