Космос и карма. Введение в буддийскую культуру - страница 45

В этой связи зачастую возникает недоумение чисто культурологического характера – к чему в конечном счете призывает буддийская религиозная доктрина, исключавшая позитивное определение нирваны? Разумеется, она не есть апология смерти, ибо сказано, что Победивший страдание одержал победу и над злом смерти. Смерть – лишь звено в цепи взаимозависимого возникновения, лишь предвестница нового рождения в сансаре. Однако не следует рассматривать чисто негативную характеристику нирваны ("разъединение с неблагими дхармами") как нечто экстраординарное относительно формулировки высшей религиозной цели в двух других мировых религиях. Христианское спасение души, если отвлечься от религиозно-мифологического аспекта, оказывается столь же не доступным философскому дискурсу, особенно в перспективе осмысления Страшного суда. Откровение Иоанна Богослова, первый дошедший до нас собственно христианский текст, не подлежит по самому своему существу логико-дискурсивным спекулятивным толкованиям. Различие состоит лишь в том, что христианин имеет возможность опираться на свидетельства Святых отцов и Учителей церкви о спасении души как состоянии высшего блаженства. Буддийская же религия не предполагает подобные свидетельства в связи с нирваной. О ней известно лишь одно – нирвана несовместима с аффектированным сознанием и тем самым абсолютно чужда страданию, т. е. развертыванию цепи причин и следствий.

Васубандху указывает, что действие, не обусловленное аффективной предрасположенностью, не порождает в качестве своего следствия новое существование, и поэтому аффективные предрасположенности есть корень бытия.

Анализу собственно анушая посвящены в пятом разделе "Энциклопедии Абхидхармы" карики 1-32. Концептуализация понятия анушая осуществляется следующим образом: сначала устанавливаются десять деструктивных в религиозном отношении функций проявленного аффекта; затем приводится список шести аффективных предрасположенностей, которые, переходя в активное состояние, и обнаруживают эти десять функций. Шесть анушая включают страсть, отвращение, гордыню, неведение, ложное воззрение и сомнение.

Однако этот список в дальнейшем подвергается расширению за счет внутренней дифференциации отдельных номенклатурных единиц. Так, страсть подразделяется на влечение к чувственному миру (т. е. страстное влечение к чувственным объектам) и страсть к существованию как влечение к состояниям, соответствующим высшим космическим сферам – миру форм и миру не-форм. Таким способом и разъясняется присутствующий в канонических текстах матричный список 7 анушая.

После этого семичленный список опять подвергается преобразованию за счет различения пяти категорий, образующих номенклатурную единицу ложное воззрение, – ложные взгляды относительно реальности личности, собственно ложные взгляды, ересь привязанности к крайним точкам зрения (т. е. убежденность либо в полной гибели, небытии после смерти организма, либо в неуничтожимости, вечности субстрата, образующего Я), привязанность к еретическим воззрениям, привязанность к ложной (т. е. не ведущей к освобождению от страдания) практике обетов и ритуалов. Такая интерпретация списка 7 анушая также является канонической, поскольку перечисленные типы аффективно окрашенных мировоззренческих установок названы Бхагаваном в качестве ложного воззрения. Это именно типы убеждений, которые сильнейшим образом искажают индоктринированное сознание и соответственно выступают провокантами деятельности, препятствующей обретению совершенного знания.