…На мелкой решетке в коробке из жести пляшет, перебирая лапами, тучный индюк. Народ хлопает в ладоши, индюк смешно трясет красной бородой и кричит так громко, хоть закрывай уши. «Хозяин очень боится, что такого редкого индюка могут украсть, – решил Молчун, – вот и привязал его к коробке». По дороге домой он взахлеб рассказывал отцу об увиденном. Для убедительности показывал, как индюк переступал на решетке, как задорно кричал и мотал головой. Отец улыбался, согласно кивал, а потом, потрепав Молчуна по шее, сказал: «Качорро[7]>, индюк танцевал потому, что под ним были раскаленные угли».
…– К ноге! – командует в мегафон Сопилотэ. – Колоть! К ноге! Колоть! Зубы, зубы оскальте!
Молчун, как все, быстро приставляет винтовку к ноге. Обшитый металлом приклад клацает о каменную землю. Он резко подхватывает винтовку за ремень и машинально разит воображаемого противника плоским сверкающим штыком. Ноги одеревенели и, если не смотреть на них, подумаешь, что они по колено ушли в горячую землю. От жары и усталости плывет перед глазами ряд палаток, горизонт и горная гряда. Индюк прыгает по раскаленной решетке и что-то говорит Молчуну.
Сопилотэ замечает все. Он вглядывается в усталые лица своих подопечных, приседает от напряжения и истошно орет:
– Что должен делать солдат?
И в ответ слышит пока еще нестройное, вялое:
– Убивать! Убивать! – Строй шевелится и вновь разит воздух штыками.
Многие из тех, кто сейчас откликается на крик Сопилотэ, никогда не убивали. Но в лагере им вдалбливают – раз их оставили жить, значит, убивать проклятых сандинистов должны они. И если они этого не будут делать, то «сандинисты продадут Никарагуа кубинским и русским коммунистам».
– Кто вы такие? – продолжает урок Сопилотэ.
– Солдаты! – отвечают хором контрас.
– Оскальтесь! Кто вы есть на самом деле? – не унимается Сопилотэ.
– Тигры! Тигры! – гудит строй.
Слова этой страшной речевки придумали американские специалисты по военной психологической подготовке.
– Чем питаются тигры? – от крика Сопилотэ, усиленного мегафоном, горячий воздух над плацем дрожит.
– Кровью! – уже рычит строй.
По замыслу американских военных психологов, если человек каждый день на протяжении месяцев будет это повторять, то в конце концов, не задумываясь, пойдет и убьет. Так когда-то натаскивали гвардейцев никарагуанского диктатора Сомосы. А теперь, когда того свергли, «вырабатывают характер» у крестьян, юношей и совсем еще мальчишек, насильно угнанных для перековки в убийц. Натаскивают, муштруют, кормят и одевают на американские доллары. Чтобы, пройдя курс подготовки, они тайно перешли пограничную реку Коко. Чтобы шли они на свою родину, забыв, что рождены никарагуанской женщиной, разрушать медицинские центры и школы, нападать на сборщиков кофе и учителей, взрывать нефтехранилища и минировать дороги.
– Мы – тигры! – кричит Молчун в строю вместе со всеми. Он вместе со всеми в этом строю и не задумывается над словами. Думать не надо, надо выполнять.
Во время этих уроков Молчун забывал, кто он. Хотелось убежать далеко-далеко, упасть в траву тени дерева и, подтянув колени к груди, стать невидимым, слиться с травой, деревом, землей.
«От ударов по врагам, – внушали Молчуну, – руки твои грубеют. Зной походов, жар боя задубят кожу на твоем лице. Мышцы станут тверже камня. А сердце не будет знать жалости. Вот тогда, – полковник хлопал мальчишку по плечу, – одно твое появление будет приводить сандинистов в ужас. Ведь ты хочешь быть сильным?»
