А
ведь эти четверо даже не представились, прежде чем забрать меня из комнаты.
Я
тоже хороша – напрочь забыла о своих правах.
Хотя…
если права в гантах нарушаются массово, как можно заботиться об их защите
одному человеку? Я сглотнула и молча смотрела из чистого окошка машины на серые
улицы, серые дома, серые фигуры сутулых студентов, которые брели по серым от
грязи дорогам. Хотелось плакать, но я быстро себя одернула.
Потом
наплачусь. Когда-нибудь в камере. Когда меня приговорят к чему-нибудь
неумолимому и непоправимому. Хоть я уже давно научилась жить с мыслью, что моя
жизнь в принципе окончена, но пока на меня не направили автоматы, я существую. Это
важно.
Автомобиль
долго ехал по широким дорогам студенческого поселения, пока не остановился
около высотного здания. От четырехэтажного дома, где и работали, и жили
полицейские, тянулись три перехода к квадратному помещению, возле которого
застыли часовые. Это центр временного содержания правонарушителей, такие есть в
каждой ганте.
Полная
недобрых предчувствий, я вышла из машины и направилась вперед, не дожидаясь
команд. Видимо, сделала все верно, потому что за мной следом молча пошли мои
конвоиры. Страх больше не холодел в груди, но было неприятно. Еще один тяжелый
разговор на трудную тему. Давление, насмешки, настойчивые расспросы, и что они
там еще придумают…
Дверь
оказалась слишком тяжелой для моих слабых рук. Мне запрещали заниматься
физическими упражнениями с другими детьми, а одна я не умела.
-
Мало картофеля ела, красавица? – елейным голосом спросил главный полицейский,
без особого труда открывая дверь.
Я
спокойно промолчала.
Ненавижу
фамильярности, но им нет смысла говорить, что они ведут себя глупо и нелепо. Да
и для меня за столько лет это почти потеряло всякий смысл. Все равно, что
пытаться самостоятельно вырвать ступню из-под наехавшего на нее колеса
автомобиля.
-
Вперед.
Я
подчинилась. Ожидала проверки карманов, но, видимо, в этой ганте, это считали
пустой тратой времени, так что меня повели дальше. Шаг за шагом, коридор за
коридором, словно им конца не было, и вот, наконец, мы остановились перед
дверью темного дерева с железной табличкой: «Кабинет 404», что бы это не
значило.
По
правилам я не должна заходить первая. Сначала надо встать лицом к стене,
выпрямив голову, и ждать, пока о тебе доложат. Будь человек даже самым условно
свободным обвиняемым в любой из гант, это правило неизменно, независимо от пола
и возраста.
-
Господин Крейн, обвиняемая Нейт в здании.
-
Заводите.
Они
приоткрыли пошире дверь, и я быстро вошла в комнату, не дожидаясь, пока к моим
плечам и спине прикоснутся их мерзкие руки, чтобы подтолкнуть. За моей спиной
тут же захлопнули дверь, но, судя по отсутствию шагов, не ушли. Ну и ладно.
Замерев
около двери, я молча смотрела на мужчину, сидевшего за массивным столом.
Смуглое
лицо, широкие плечи, каштановые волосы и хитрый прищур карих глаз – вот все,
что я смогла разглядеть с первого взгляда. А еще то, что он для меня опасен.
Гораздо
опаснее, чем все предыдущие следователи. Дотошные и вредные, недовольные и
добрые. Этот явно был фанатиком своего дела. И он не остановится, пока не
упрячет меня в Тюремные Ряды или не добьется моего расстрела. Тут даже неважно,
что он по идее не сможет повлиять на суд, но обязательно найдет способ.
-
Здравствуйте, Лана Нейт. Наслышан о вас.
