Кровные узы. Дилогия «Тень Павионик» - страница 26

Петеру было за пятьдесят. Он был дружелюбен, заботлив и проживал где-то за мостом, куда Адель нельзя было ходить. Простой в общении, он больше всего любил собак и свою жену-кухарку. Они работали при поместье уже болеё 30 лет. Петер оказался любителем фотографии, как и Адель. Это он вызвался помочь ей с проявкой плёнки, и теперь она ждала его возвращения с готовыми снимками, как долгожданного подарка.

При первом знакомстве Петер по простоте душевной рассказал девочке страшную историю: местные жители боятся поместья и обходят его стороной, потому что здесь, по слухам, обитает чудовище, выходящеё только по ночам. Возможно, он хотел пробудить в Адель жажду исследователя, но рассказ лишь усилил её тревогу. Возможно, это произошло из-за того, что Петер с женой, несмотря на возраст, всё ещё не имели детей, и мужчина попытался неумело проявить участие в играх одинокой девочки. В семье Павионик не держали животных, зато у Петера был пёс, следовавший за ним повсюду. Адели нравилось играть с ним, хотя горничные потом жаловались, что от её одежды пахнет псиной.

Поместье Адель покидала лишь на званые вечера с отцом и мачехой. Тогда в газетах появлялись статьи с её фотографиями. Девочка ужасно уставала на приёмах: нервничала из-за страха нарушить этикет и лицемерных объятий мачехи, демонстрировавшей на публике мнимую любовь к падчерице.

За время жизни в семье Павионик Адель усвоила два правила: не приставать к отцу без дела и не расстраивать мачеху, которую раздражало само её присутствие. С переёздом в особняк у озера добавилось третье: не ходить в западное крыло второго этажа. Мачеха пришла в ярость, когда Адель однажды обнаружили у дверей, ведущих туда. После десяти ударов розгами по спине девочка несколько дней едва могла ходить.

Прошло всего полторы недели, а Адель уже мечтала вернуться в академию. За эти дни случилось немногое: мачеха вновь сорвала злость на ней, а кто-то испортил ковёр в гостиной, за что вину снова возложили на девочку. Так начались её восьмидесятидневные каникулы.

Адель, тихо напевая, шла по саду, касаясь цветов сорванной травинкой, словно волшебной палочкой. В другой руке она бережно сжимала тяжёлый фотоаппарат. Вот розы, пересаженные с Петером, разрослись в пышный куст; вот фиалки, посаженные ею самой.

Она присела в траву, разглядывая камеру. Рядом прыгал котёнок кухарки, игравший с поясом её платья. Адель огляделась – что ещё сфотографировать? На плёнке уже были дерево во дворе, птица на тропинке, котёнок на скамейке.

Жара разморила её, и девочка лениво прилегла, наблюдая, как тень от дома удлиняется. Подняв камеру, она навела объектив на небо и стену здания. Раздался мягкий щелчок. Её глаза расширились от ужаса: в огромном круглом окне третьего этажа она увидела чью-то тень. Сердце бешено забилось. Оглядываясь на окна, Адель бросилась прочь и перевела дух лишь на кухне. Рассказ о случившемся не впечатлил кухарку, зато горничные переглянулись в страхе.

После этого Адель стала замечать странности. В библиотеке она слышала шаги этажом выше, ночной плач, звуки брожения по коридорам. Однажды ночью она проснулась от кошмара. Кто-то крался по комнате. Шаги замерли у кровати. Девочка затаила дыхание, боясь открыть глаза. Когда она наконец отбросила одеяло, комната была пуста.

Адель умоляла горничную поговорить с отцом, чтобы ей разрешили спать в комнате прислуги. Получив отказ, она уговаривала няню сидеть с ней до ночи, но та вскоре отказалась, оставив лишь приглушённый свет лампы. Однако мачеха узнала о страхах девочки и запретила даже это.