Мира даже корзину с фруктами выронила от неожиданности, залилась краской. Не было же ничего между ней и Ранеком, только не станешь объяснять это каждому. Тетка скандалов не любила и невестку сразу приструнила. Домочадцы не стали бы слухи распускать по селению. Неужели Ранек хвалился перед парнями? Больно и обидно стало девушке. Не таким она его считала, да и не обижал он ее раньше. Вдруг вспомнились все те мужчины, которые, не стесняясь, приходили в дом Эльмы с непристойными предложениями. Раз за разом получая отказ, продолжали рассчитывать на ее благосклонность, будто одинокая женщина непременно должна быть распутной. Только с возрастом стали девушке понятны все те слова, что они говорили, и причина слез матери.
Мира не нашлась, что сказать в ответ. Молча собирала рассыпавшиеся яблоки, когда почувствовала, как парень шлепнул ее чуть пониже спины. Униженная и оскорбленная словами и действиями парня, она еле сдерживалась, даже дыхание перехватило. Собрав все силы, девушка резко выпрямилась и процедила:
– Не смей!
– Что упрямишься? Может быть, и меня приласкаешь? Я не хуже Ранека. Даже бусы тебе подарю, чтобы чаще меня вспоминала.
Он рассмеялся своей шутке, а Мира подхватила корзину и опрометью бросилась прочь. Вбежала на кухню, едва не сбив с ног хозяйку дома, оставила фрукты, опустилась на лавку и закрыла лицо руками.
– Ну, что опять не так? – спросила женщина, не скрывая недовольства. – Завтра сваты приедут, а у нас еще не все готово. Если думаешь отделаться от работы, не выйдет. У меня каждая пара рук на счету, а кухарка, как назло, заболела.
– За что они так со мной? – спросила девушка, будто не слыша ее. – Разве я хуже других? Разве хоть кого-то обидела?
– О чем ты? – насторожилась женщина. – Опять Ранек приставал? Так и скажи, я ему хотелку-то укорочу. Не с чем по девкам будет ходить.
Одного взгляда на высокую дородную женщину было достаточно, чтобы поверить: свою угрозу она вполне могла исполнить.
– Нет, соседский парень, – всхлипнула девушка, но сдержалась, чтобы не заплакать.
Сильма посмотрела на нее с укором, задумавшись, а потом сказала:
– Я тебе говорила, что головой надо думать, а не срамным местом. Сама виновата, а теперь уважения захотела?
– Тетя, так ведь ничего не было. Врет все Ранек.
– Врет, не врет, не знаю. Я за тобой не следила, с кем ты по сеновалам ходила, не ведаю. Только смотри мне, принесешь в подоле, мигом выгоню, не посмотрю, что ты мне не чужая.
Мира все-таки расплакалась от жестоких слов и несправедливых обвинений. Как только ее мама выдерживала подобное, а потом еще и на работу к этим людям нанималась? Вспомнив, как бедно они жили, еле сводя концы с концами, решила, что нужда заставит.
– Успокойся и принимайся за работу, – добавила тетка. – И слезы утри. Пироги сама печь стану, а то у тебя теперь тесто не поднимется. Ну, кому сказала?
Мира послушно встала. Умылась холодной водой и стала чистить яблоки. Долго ни она, ни Сильма ничего не говорили, молча делая свою работу. Наконец, женщина, произнесла:
– Что надулась, как мышь на крупу? Не маленькая, чай, должна меня понять. Ты взяла от матери только доброе сердце да дурную славу. У меня самой дочь на выданье, не дай боги, кому сомнение в голову зароется, что она может пойти по кривой дорожке. Мало мне старшего сына, который ни одну бабу не пропускает. Людям только повод дай, вовек не отмоешься. Так что не серчай на меня, кому какая судьба выпала. Веди себя тихо, смирно, может быть, и тебе счастье выпадет. Какой вдовец посватается или еще кто? Если найдется такой человек, я тебя держать не стану, все сделаю честь по чести, но и ты меня не позорь.
