– А что ты искать-то хочешь? – Николай Петрович раскрыл карту. – Как место-то называется?
– Да не найдешь ты мое место на карте, – рассмеялся Борис Алексеевич.
– Это почему?
– Потому что это всего лишь хутор в горах с куском земли по склону. Только теперь я даже и представить не могу, как я это найду. Что я там могу найти, и вообще, найду ли я хоть что-нибудь…
– Место-то как называется?
– Ручьи.
– Как?
– Раньше называлось место наше хутор Ручьи. Только сколько я помню свою жизнь там, к нам никогда ничего не приходило на адрес. Всегда в Усть-Кам ходили, чтобы почту получить, да новости послушать, да газеты купить. Понимаешь?
– М-да…
– Нет адреса. Я тебе могу пальцем на карте ткнуть, где, я примерно понимаю, хутор стоит.
– Ну, ткни, – Николай Петрович выпрямился от карты и взмахнул руками, растопырив толстые пальцы.
– Да и то неточно будет, потому как я сам толком не знаю, где оно на карте-то. Я туда пешком ходил от станции, по дороге, по тропинке, по тем приметам, что были нами же и созданы.
– Так, а теперь?
– А теперь… Теперь и не знаю, найду ли я дорогу домой на ощупь. Я так давно там не был.
– Сколько?
– Да, пожалуй, с 1919 года я там и не был. Не приходилось как-то. Ровно сорок лет.
Посмотрели они на карту, поохали, повздыхали да решили, что поедут туда в начале лета, чтобы дороги хоть чуть-чуть подсохли. Хотя какие дороги. Нет в то место никаких дорог. Уже, наверное, и колеи нет. И если никто долго не жил там, то всякая условная дорога заросла и поглотилась природой.
В некотором смысле этот поход представлял собой хорошо организованную авантюру. Два высокопоставленных сотрудника из столичного министерства собрались идти в горы Алтая. Одни. Без проводника и подмоги.
Дело пахло керосином.
– Куда ты туда собрался, Борис Алексеевич? Там же ни дороги, ни просеки. А ты еще и направление точно сказать не можешь, – отговаривал Николай Петрович.
– Надо, Николай, мне надо туда. Там могилки мои…
Борис Алексеевич за время раздумий над этим предприятием твердо решил, что надо ему во что бы то ни стало посетить отчий дом. Ну, или хотя бы попытаться отыскать его в лесу.
– Так как ты туда собрался? На чем?
– Ну, до станции на подводе или машине какой. А оттуда… – Борис Алексеевич задумался, потому что даже представить не мог, на чем дальше можно будет добраться. – А оттуда на чем придется. Может, и на своих ногах придется преодолеть последние двадцать километров.
– Сколько? – Николай Петрович замер.
– Двадцать. Да, может, и не двадцать, там по прямой каких-то десять-двенадцать километров. Может, меньше, но это же по прямой. А там нет ничего прямого. Там по ущелью влево, потом наверх… Когда-то там была насыпная дорога. Но это было полвека назад. И если сейчас в ту сторону никто не ездил, то нет там ничего. Понимаешь, просто нет ничего. Поэтому, скорее всего, придется идти пешком.
– Да мы за двое суток не обернемся. Нет, никак не обернемся. И нас хватятся. Скажут, что мы за границу решили уйти, – продолжал абсолютно здраво рассуждать Николай Петрович.
– Давай так. Подумаем, как туда добраться, а начальство я возьму на себя.
– То есть хочешь сказать, что отпустят?
– Отпустят…
– То есть и отсюда выпустят, – продолжал Николай Петрович с подозрением, – и, что самое важное, потом обратно впустят и не обвинят в какой-нибудь несусветице?
– Ну пойми ты, Коля. Никто ни за что ручаться не может. Только вот я теперь точно знаю, что не зря меня сюда судьба занесла. Мне обязательно надо до дому дойти, понимаешь?
